Предыстория обновленческого раскола
Голод 1922 г. Ленин, Троцкий и Церковь.
Методы антицерковной политики
Дело патриарха Тихона

Предыстория обновленческого раскола

Механизм формирования советской политики можно проследить на становлении идеи обновленческого раскола.

Выше уже говорилось о примечательном диалоге состоявшемся в декабре 1919 на страницах «Известий» между заместителем председателя ВЧК Лацисом и главой V «ликвидационного» Отдела Наркомюста Красиковым. Лацис выдвигал идею использования в интересах советской власти «прогрессивно настроенного духовенства». Его оппонент отвергал «в принципе» возможность какого-либо сотрудничества с духовенством. Лацис аргументам Красикова внял и больше с подобными предложениями не выступал.

В этом же году будущий лидер «обновленчества», протоиерей Александр Введенский предложил председателю Петроградского совета Г. Зиновьеву, использовать прогрессивно настроенное духовенство для борьбы с православными клерикалами (см. протоиерей Г. Митрофанов). Но, судя по выступлениям советских лидеров и их реакции на предложения «прогрессивного» духовенства о сотрудничестве, они искренне считали, что Церковь обречена на очень скорое вымирание и советская власть в подобном сотрудничестве не нуждается. Используя терминологию Е. Ярославского, можно сказать, что власти рассчитывали уничтожить Церковь «кавалерийским наскоком».

Вот как сформулировал свою позицию по отношению к этой проблеме глава ВЧК Дзержинский (апр. 1921):

Мое мнение: Цер­ковь разваливается, этому нам надо помочь, но никоим обра­зом не возрождать ее в обновленной форме, поэтому церков­ную политику развала должна вести ВЧК, а не кто-либо дру­гой. Официальные или полуофициальные сношения партии с попами недопустимы. Наша ставка — на коммунизм, а не ре­лигию. Лавировать может только ВЧК для единственной цели — разложения попов. Связь, какая бы то ни была, с по­пами других органов бросит на партию тень, это — опасней­шая вещь. Хватит нам одних спецов.

В это же время на страницах ЦО ЦК РКП(б) газеты «Правда» состоялся обмен мнениями между Ярославским (Царицынская живая церковь), выступившим с призывом серьезно отнестись к прогрессивным течениям в поддержку Советской власти и Красиковым (Жизненность или живучесть?). Красиков расценил это выступление как проявление нэпа.

«Удастся ли духовенству создать «живую церковь». Понятие «церковь» и «жизнь» взаимно противоречивы в настоящий исторический момент, если под церковью понимать определенную иерархическую организацию с неподвижными догматами, обрядами, правилами, волшебным культом. Все это обречено умирать более или менее медленно. Наша обязанность ускорить этот процесс. Конечно, делать это нужно, относясь «бережно» к марксизму и нашей программе».

По иному, чем Дзержинский и Красиков оценил ситуацию инициатор использования старых специалистов (спецов) при создании Красной Армии Лев Троцкий. В тот момент он возглавлял Ревовоенсовет – РВС. И хотя эта проблема не относилась к его ведомству, именно он выдвигает (1921) идею использования «прогрессивного» духовенства для борьбы под руководством партийных органов с руководимой патриархом Тихоном Церковью³⁵. Речь шла о сознательном стимулировании раскольнического движения в Церкви³⁶. В качестве исполнителя этого нового направления в политике Троцкий называет ВЧК. В конечном итоге, преодолевая сопротивление Дзержинского, Троцкому удается доказать членам ПБ верность своей линии.

Под давлением Троцкого на коллегии ВЧК был поставлен вопрос о необходимости некото­рого изменения политики этого органа по отношению к Церкви. Было признано целесообразным на первых порах принять следующие меры (см. Митрофанов):

1) Пользоваться в своих целях самим духовенством, в осо­бенности, занимающим важное служебное в церковной жиз­ни положение, как то: архиереи, митрополиты и. п., застав­ляя их под страхом суровой ответственности издавать по духовенству те или иные распоряжения, могущие быть нам полезными, например, прекращение запретной агитации по поводу декрета о закрытии монастырей и т. п.

2) Выяснить характер отдельных епископов, викариев, дабы на черте честолюбия разыгрывать разного рода варианты, поощряя их желаниям и замыслам.

3) Вербовать осведомителей по духовенству предлагается по­сле некоторого знакомства с духовным миром и выяснения подробных черт характера по каждому служителю культа в отдельности. Материалы могут быть добыты разными путя­ми, главным образом, через изъятие переписки при обысках и через личное знакомство с духовной средой. Материальное заинтересовывание того или иного осведомителя среди духо­венства необходимо, так как на одной этой почве можно до­говориться с попом, а надеяться на его доброжелательное от­ношение к советской власти нельзя. При этом субсидии денежные и натурой, без сомнения, будут их связывать с нами и в другом отношении, а именно в том, что он будет вечный раб ЧК, боящийся расконспирировать свою деятель­ность.

Должна практиковаться вербовка осведомителей через за­стращивание тюрьмой и лагерем по незначительным пово­дам. Правда, этот способ может быть полезным только в том случае, когда объект для вербовки слабохарактерный и без­вольный.

К подбору кадров для разрушительной деятельности политбюро относилось очень серьезно. Один пример.

В декабре 1921 г. политбюро несколько раз рассматривает предложение советского посла в Германии Крестинского о финансовой поддержке, а затем и приезде в Россию бывшего обер-прокурора Св.Синода при Временном правительстве В.Н. Львова. В эмиграции он стал известным сменовеховцем, чьи «левые статьи» обратили на него внимание Крестинского, а затем и он сам обратился к нему с предложением своих услуг. Львов, заявил, «что считает себя по своим политическим и социальным условиям большевиком, хотя остается глубоко религиозным человеком. Хотел бы приехать в Россию для того, чтобы, во-первых, пропагандировать среди интеллигентских и обывательских кругов в России, еще не проделавших той эволюции, которую проделал он, необходимость признания и поддержки Советской Власти, и, во-вторых, работать в области той или другой советской работы, хотя бы в деле укрепления свободы совести и проведения полного отделения церкви от государства ». И хотя Ленин написал о нем: «Это – самый глупый из сменовеховцев, боюсь не поможет, а повредит нам », Львов в Россию приехал и стал видным обновленцем (управляющим делами обновленческого Высшего церковного управления (ВЦУ), почетным председателем съезда группы «Живая церковь», уполномоченным ВЦУ по мирянским организациям, делегатом обновленческого Поместного собора и кандидатом в члены обновленческого Священного Синода) со всеми вытекающими из этого последствиями (см. Петров С.Г. Документы делопроизводства…).

Так были заложены основы разрушающей и разлагающей Церковь изнутри политике, которой коммунисты руководствовались на протяжении всей истории советской власти.

Вслед за пониманием важности проблемы идет создание специального органа, призванного координировать борьбу с Церковью различных ведомств. В июле 1921 г. при отделе пропаганды и агитации (Агитпропе) ЦК РКП (б) была создана Антирелигиозная комиссия. На Пленуме ЦК РКП(б ) в 1921 г. впервые обсуждались проблемы антирелигиозной пропаганды³⁷. Тогда же (лето 1921) в связи с иллюзиями о возможности ослабления антирелигиозной пропаганды Ленин дает разъяснение: «НЭП таких обязательств на нас налагать не может. Напротив, антирелигиозную агитацию следует развивать очень широко…».

Еще один документ, который прямо подводит нас к про­блеме поддержки лояльного по отношению к советской власти обновленчества — фрагмент из доклада одного из исполнителей плана Троцкого, заведующего «секретным отделом» ГПУ Е.А. Тучкова на за­седании ЦК РКП (б) в октябре 1922 года:

«Образована группа, так называемая «живая церковь», со­стоящая, преимущественно, из белых попов, что дало нам возможность поссорить попов с епископами, как солдат с ге­нералами, ибо между белым и черным духовенством сущест­вовала вражда. Ведем работу по вытеснению «тихоновцев» из патриархата, из приходов, создаем крестьянские группы ревнителей обновления».

Спустя несколько месяцев (5 мая 1923) Тучков в рапорте начальству укажет, что основная цель этой политики была не в обеспечении поддержки советской власти со стороны «прогрессивного духовенства», а в том, чтобы «углубить раскол церковных групп и создать среди них полную непримиримость в каноническом и догматическом отношениях³⁸, дабы новая церковь не представляла из себя сплоченную единую организацию». В документах ЦК и ГПУ этого периода нередко встречаются напоминания исполнителям, что целью поддержки раскольнических групп является не создание лояльной церкви, а искоренение любой.

Голод 1922 г. Ленин, Троцкий и Церковь.

… дать самое решительное и беспощадное сражение черносотенному духовенству и подавить его сопротивление с такой жестокостью, чтобы они не забыли этого в течение нескольких десятилетий

Ленин

Особое место в истории взаимоотношений Церкви с советской властью занимает 1922 год. В связи с переходом к нэпу и надеждой на успех на Генуэзской конференции³⁹ (признание Советского государства странами Запада) большевики лишались той свободы рук в борьбе с противниками, какой они располагали в годы гражданской войны. Ее окончание обострило старую проблему отношения советской власти с обществом и породило новую: проблему демократизации в самой партии. Ленин попытался одновременно решить задачу ликвидации оппозиции, как в партии, так и в стране. Только таким путем, по мысли Ленина, партия могла всерьез и надолго перейти к нэпу. В 1921 г. съезд РКП (б) запретил фракционную деятельность, ликвидировав возможность развития внутрипартийной демократии, и тем самым вступив на путь установления внутрипартийной диктатуры. Следующий шаг касался ликвидации оппозиции в стране.

На 1922 г. приходятся процессы против эсеров и высылка за границу видных ученых ( философский пароход). На этот же год приходится начало масштабной акции большевиков против Церкви — единственного сохранившегося после гражданской войны оппозиционного режиму общенационального института⁴⁰. И дело было не в монархических и антикоммунистических взглядах епископов и священников. Церковь и христианское вероучение в целом были принципиально несовместимы с идеями построения коммунистического общества на земле. Все, о чем говорили в Церкви, противоречило идеям большевиков. Для историка Церкви важно другое. Борьба большевиков с религией осуществлялась в рамках общей борьбы с национальной культурой и крестьянством, борьбы с возможной демократической альтернативой большевикам. Их судьбы были взаимосвязаны весь период сталинских репрессий.

Но Ленин понимал невозможность немедленного уничтожения религии. В таком случае, если нельзя уничтожить, то можно застращать и расколоть. В этом смысл разработанного им и Троцким⁴¹ плана антицерковной политики. Они не понимали и презирали народ, который пытались насильно облагодетельствовать. «Пусть крестьяне молятся электричеству», говорил Ленин, а Троцкий озаглавил свою антирелигиозную статью в «Правде»: «Церковь, водка, кинематограф».

Для борьбы с Церковью был использован страшный голод весны 1922 г. – прямое последствие политики военного коммунизма. Сначала власти разрешили Церкви принять участие в сборе средств для борьбы с голодом, а затем объявили о решении финансировать закупки хлеба за границей за счет изъятии церковных ценностей. При этом речь не шла о поиске средств для спасения голодающих. Речь шла о поводе расправиться с единственным оставшимся национальным институтом.

Поводом для изложения Лениным своего плана были события (17 марта 1922) в Шуе (Ивановская обл.) где верующие воспротивились изъятию ценностей, оказали сопротивление присланному взводу красноармейцев, где были убитые (5) и раненные (15). На известие о расстреле в городе забастовало 2 фабрики.

Этот план был изложен в письме Ленина членам политбюро (ПБ) от 19 марта 1922 г. (оно подлежало уничтожению сразу же после ознакомления с ним членов ПБ). В нем указывалось, что все инструкции по осуществлению акции против Церкви должны быть только устными. Из истории Французской революции Ленин знал, что оставшиеся письменные документы могут рассказать потомкам страшную правду о методах, которые применяли борцы за светлое будущее, и поэтому предпочитал устные распоряжения, требуя уничтожения компрометирующих письменных свидетельств. Распоряжение Ленина об уничтожении документов не было выполнено: письмо сохранилось.

Из Письма В.И. Ленина членам политбюро об изъятии церковных ценностей . 19 марта 1922 г.

Строго секретно.

Просьба ни в коем случае копий не снимать, а каждому члену Политбюро (тов. Калинину тоже) делать свои замечания на самом документе.

… Именно теперь и только теперь, когда в голодных местностях едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи трупов, мы можем (и поэтому должны!) провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией и не останавливаясь перед подавлением какого угодно сопротивления. Именно теперь и только теперь громадное большинство крестьянской массы будет либо за нас, либо, во всяком случае, будет не в состоянии поддержать сколько-нибудь решительно ту горстку черносотенного духовенства и реакционного городского мещанства, которые могут и хотят испытать политику насильственного сопротивления советскому декрету.

Нам во что бы то ни стало необходимо провести изъятие церковных ценностей самым решительным и самым быстрым образом, чем мы можем обеспечить себе фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей (надо вспомнить гигантские богатства некоторых монастырей и лавр). Без этого фонда никакая государственная работа вообще, никакое хозяйственное строительство в частности, и никакое отстаивание своей позиции в Генуе в особенности, совершенно немыслимо. <…>Один умный писатель по государственным вопросам справед­ливо сказал, что, если необходимо для осуществления известной политической цели, пойти на ряд жестокостей, то надо осущест­влять их самым энергичным образом и в самый краткий срок, ибо длительного применения жестокостей народные массы не вынесут. Это соображение в особенности еще подкрепляется тем, что по международному положению России для нас, по всей вероятности, после Генуи окажется или может оказаться, что жестокие меры против реакционного духовенства будут поли­тически нерациональны, может быть, даже чересчур опасны. Сейчас победа над реакционным духовенством обеспечена нам полностью. Кроме того главной части наших заграничных противников среди русских эмигрантов заграницей, т. е. эсерам и милюковцам, борьба против нас будет затруднена, если мы, именно в данный момент, именно в связи с голодом, проведем с максимальной быстротой и беспощадностыо подавление реакци­онного духовенства.

Я прихожу к безусловному выводу, что мы должны именно теперь

дать самое решительное и беспощадное сражение черносотенному духовенству и подавить его. Самую кампанию проведения этого плана я представляю следующим образом:

Официально выступить с каким то ни было мероприятием должен только тов. Калинин, — никогда и ни в коем случае не должен выступать ни в печати, ни иным образом перед публикой тов. Троцкий… Самого патриарха Тихона, я думаю, целесообразно нам не трогать, хотя он, несомненно, стоит во главе этого мятежа рабовладельцев… Обязать Дзержинского и Уншлихта лично делать об этом доклад в Политбюро еженедельно.

На съезде партии устроить секретное совещание всех или почти всех делегатов по этому вопросу совместно с главными работниками ГПУ, Н(ародного) к(омиссара) ю(стиции) и Ревтрибунала. На этом совещании провести секретное решение съезда о том, что изъятие ценностей, в особенности самых богатых лавр, монастырей и церквей, должно быть проведено с беспощадной решительностью, безусловно ни перед чем не останавливаясь, и в самый кратчайший срок. Чем большее число представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся по этому поводу расстрелять, тем лучше. Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать… (Политбюро и церковь. 1922-1925. Т.1. М.,1997. С. 140-144)⁴².

Власти отказались от помощи Церкви в сборе средств. Но это не помешало им обвинить духовенство в сокрытии ценностей, якобы необходимых для закупки продовольствия за границей. При этом большевики как бы запамятовали, что ценности из храмов изымались все годы гражданской войны. «Ценности» и голод были лишь «удобным» предлогом.

Из письма (от 17-20 марта 1922) в политбюро Троцкого:

(7) Разумеется, наша агитация, агитация лояльных священни­ков ни в коем случае не должны сливаться, и в нашей агита­ции мы ссылаемся на то, что значительная часть духовенст­ва открыла борьбу против преступного скаредного отноше­ния к ценностям со стороны бесчеловечных и жадных «кня­зей Церкви».

(9) В случае обнаружения в качестве организаторов выступле­ния буржуазных купеческих элементов, бывших чиновни­ков и прочих, арестовывать их. В случае надобности, особен­но если черносотенная агитация зашла слишком далеко, ор­ганизовать манифестацию при участии гарнизона при ору­жии с плакатами: «Церковные ценности — для спасения жизни голодающих».

(10) Видных попов по возможности не трогать до конца кампании.

На расходы «по изъятию» Троцкий предлагал ассигновать 11 млрд. советских рублей. И еще коротенькая записка Троцкого от 23 марта 1921 года к членам Политбюро, но пре­жде всего Красину, Молотову, Ленину:

«В дополнение к нашему сегодняшнему постановлению хочу высказать следующие соображения. Для нас важно полу­чить в течение 1922-1923 года известную массу ценно­стей — 50 миллионов, чем надеяться в 1923-1924 году полу­чать 75 миллионов. Наступление пролетарской революции в Европе, хотя бы в одной из больших стран, совершенно застопорит рынок ценностей».

Троцкий надеялся, что «изъятие легко будет провести без невыгодного вандализма». Но столь широкая кампания, выполняемая военно-чекистскими методами, неизбежно вела к массовой гибели зна­менитых памятников национальной культуры русского народа и других народов страны. Согласно исследованиям академика Н. Н. Покровского, в публикуемых документах ПБ говорится, в частности, «о превращении при изъятии в лом уникальных сере­бряных риз и раки XVII в. в Пафнутьевом Боровском монасты­ре, о массовой порче изымаемых (для переплавки!) шедевров церковного искусства Ярославля, Ростова Великого, Смоленска, Зарайска, Соловецкого монастыря, о конфискации Гохраном для «реализации» уникальных памятников старины из Москвы, Петрограда, Костромы, Нижнего Новгорода, Калуги, Рязани, Казани, Кирилло-Белозерского монастыря. Из всего посту­пившего в Гохран Главмузей смог спасти лишь 1/170 часть (по весу)». За активную защиту этих ценностей от уничтожения группа экспертов – сотрудников Главмузея была отправлена под суд. 4 мая 1922 г. ПБ приняло решение о «реализации церковных ценностей за границей».

В антирелигиозной политике большевиков православное население изначально видело происки евреев. Процесс изъятия церковных ценностей вызвал новую волну антисемитских настроений, что, пишет Покровский, очень беспо­коило политбюро и, в частности, Ленина и Троцкого. Бюро Центральной Комиссии по изъятию церковных ценностей (КИЦЦ) учитывая смоленские события⁴³, на шестом заседании (03.04 1922) постановило:

«2. Предложить ГПУ обра­тить особое внимание на положение Западных Губерний в связи с изъятием ц[ерковных] ц[енностей]. Подтвердить постановление Комиссии о порядке изъятия: в первую очередь изъятие произ­водить в еврейских синагогах, во вторую — православных хра­мах и в третью в католических костелах» (цит по: Архивы Кремля. Политбюро и церковь).

В ходе выполнения ленинской инструкции по принудительному изъятию ценностей по официальным данным в более чем 1400 столкновениях между верующими и представителями властей были физически уничтожены 2691 священник, 1962 монах и 3447 монахинь.

На организованных в разных городах России показательных процессах над духовенством только в Москве и Петрограде было вынесено 14 смертных приговоров (в том числе митрополиту Петроградскому Вениамину). Был арестован и предан суду Св. Патриарх Тихон.

Большевистские власти отказались от предложения Ватикана выкупить изымаемые из церквей священные предметы. Да и сами вырученные от продажи церковного имущества средства были истрачены не столько на помощь голодающим, сколько на финансирование политических целей, в том числе и на борьбу с Церковью. Из этих средств власти финансировали закупку за границей для последующего издания антирелигиозной литературы⁴⁴, и раскольническую деятельность внутри Церкви. На эти деньги было напечатано 26 наименований плакатов общим тиражом 500 тыс. экз. «Сводная ведомость” от 4 ноября 1922 г., подписанная заместителем председателя Помгола/Последгола ВЦИК А.Н. Винокуровым, оценивает общий итог изъятых у Церкви средств (без некоторой части антиквариата) в 4 650810 рублей 67 коп. (золотом). По предложению Троцкого в пропагандистских целях в счет этой суммы был израсходован 1 млн. рублей на закупку продовольствия. На саму акцию изъятия тратили по 1,5 млн. золотых рублей в месяц (см. Покровский).

Куда же пошли «несметные» сокровища? Вот свидетельства современников.

«Вместо «употребления денег русского народа на борьбу с голодом, большевики бросают их на содержание огромного заграничного штата шпионов, провокаторов и поджигателей мировой революции» («Рижский курьер» от 1 окт.1921 г.).

«Лихорадка на мировых биржах, вызванная резким паде­нием цен на золото, связывается специалистами с поступле­нием на мировой рынок больших партий этого металла из России. Партию большевиков, правящую ныне в этой несча­стной стране, вполне можно назвать «партией желтого дьявола», — писала английская газета «Гардиан» в марте 1923 года. То же самое отмечала «Таймс»; «Покупка левыми соци­алистами двух шестиэтажных домов в деловой части Лондо­на по аукционной цене в 6 миллионов фунтов стерлингов за дом и установка за 4 миллиона фунтов стерлингов помпезно­го памятника Марксу на месте его погребения свидетельст­вуют о том, что большевикам в Москве есть куда тратить деньги, конфискованные у церкви якобы для помощи голо­дающим» (см. Яковлев А.Н. Сумерки).

Методы антицерковной политики

Борьбой с Церковью в СССР непосредственно занимались несколько ведомств. Одним из них был Отдел агитации и пропаганды ЦК РКП (б) – ЦК ВКП (б) – ЦК КПСС, при котором была создана Антирелигиозная комиссии (АРК)⁴⁵; вторым – ВЧК-ГПУ-НКВД-МГБ-КГБ, в рамках которого всегда был ведающий церковными делами отдел (до 1939 г. «секретный отдел» во главе с Тучковым). Кроме того, существовал «ликвидационный отдел» Наркомюста (Красиков) и межведомственная Комиссия по проведению отделения Церкви от государства. В рамках ВЦИК за религиозную проблематику отвечал Смидович. Рупором позиции Сталина в этом вопросе, по моему мнению, был Е. Ярославский. Общий контроль над ними осуществляло политбюро ЦК ВКП(б).

Разделы, по которым составлялись отчеты о проделанной антирелигиозной работе для политбюро:

в области антирелигиозной пропаганды и агитации

в области борьбы с церковной контрреволюцией

в области разложения церкви

в области урегулирования отношений между церковью и государством (этот раздел в одном из отчетов Ярославского выглядит более откровенно: «в области правовых мероприятий, облегчающих партии борьбу с религией и мистикой всех видов»).

ВЧК-ГПУ-НКВД использовало не только террор, но и иные методы, в том числе опробованный еще в годы Французской революции метод раскола Церкви, разделение священнослужителей на «лояльных» и «нелояльных». При активном участии чекистов была создана «раскольническая организация: Живая Церковь». В ней были объединены сторонники обновленческого движения, выступавшие за революционные перемены в церковном управлении, за пересмотр многих канонов и литургической практики, за активное сотрудничество с новыми властями. При этом советские лидеры не скрывали и публично заявляли, что новый строй не нуждается в поддержке со стороны «прогрессивно настроенного духовенства». «Никакая церковь не может быть живой, никакое духовенство — прогрессивным», — писал один из большевистских идеологов, главный редактор теоретического журнала «Большевик» И.И. Скворцов-Степанов.

Обновленчество находилось под полным контролем органов госбезопасности. Как свидетельствуют протоколы ПБ, решения обновленцев принимались под диктовку ПБ, которое принимало постановление обо всех сторонах их деятельности, включая рассылке решений их Высшего Церковного Управления (ВЦУ)⁴⁶,

К концу 1922 г. обновленцам был передано около 2/3 всех действующих церквей. Обновленческий раскол стимулировал появление в Церкви новых раскольнических группировок⁴⁷.

Из » Протокола N 2 Заседания комиссии по проведению отделения Церкви от государства” от 31.10. 1922 г.:

“Постановили: <…>

г) провести ударным порядком смещение тихоновских епископов;

д) провести через ВЦУ повсеместное публичное признание Советской власти епархиальными советами, отдельными епископами и попами, а также приходскими советами. Предложить выполнить это к 1 января;

е) предложить через Красикова прокуратуре оказывать ГПУ всяческое содействие в административной борьбе с тихоновщиной;

ж) предложить ГПУ поставить хорошо дела в компрометации попов здесь и на местах;

з) находящихся в Москве на покое отстраненных епископов водворить через ВЦУ в какой-либо отдаленный монастырь»

Красикову, Смидовичу, Скворцову и Флеровскому комиссия поручила написать ряд статей по вопросам разложения Церкви и распределить «органы печати, в которых разместить эти статьи» (Политбюро и церковь. 1922-1925. Т.1. М.,1997. С. 333-336⁴⁸).

В своем отчете Политбюро ЦК РКП(б) от 30 октября 1922 г. Тучков писал:,

«Пять месяцев тому назад в основу нашей работы по борьбе с духовенством была поставлена задача борьбы с тихоновским реакционным духовенством… Для осуществления этой задачи была образована группа, так называемая «Живая церковь», состоящая преимущественно из белых попов, что дало нам возможность поссорить попов с епископами… Наряду с множеством статей, воззваний, речей, в которых клеймились тихоновская и монашеско-архиерейская политика, попы (живоцерковники), взяв в свои руки верховную церковную власть, приступили к удалению от управления епархиями тихоновских архиереев и замене их лояльными по отношению к Соввласти. Эта задача в течение пяти месяцев более чем наполовину выполнена… По моему мнению, недурно было бы изгнать тихоновцев из приходских советов, начав эту работу примерно так же, то есть натравляя одну часть верующих на другую. Осуществить же это возможно путем образования мирянских групп ревнителей обновленческого движения». (Политбюро и церковь. 1922-1925. Т.1. М.,1997. С. 331-332)

Дело Св. Патриарха Тихона

Венцом борьбы с Православной церковью в 1922 г., по мысли ее инициаторов, должен был стать процесс над Патриархом Тихоном и вынесение ему смертного приговора. К такому исходу пресса готовила население страны. Каждый шаг этой акции неоднократно обсуждали на политбюро.

Обвинение готовилось по 4 пунктам:

1) борьба с декретом об отделении церкви от государства,

2) борьба со вскрытием мощей,

3) противодействие изъятию церковных ценностей,

4) систематическая контрреволюция.

Перед процессом над патриархом был проведен процесс над католическим духовенством во главе с архиепископом Я. Цепляком. Был приговорен к расстрелу и казнен (в ночь с 31 марта на 1 апреля 1923) католический священник К. Будкевич. На защиту арестованного патриарха выступили правительства и общественные деятели ряда европейских стран (Франции, Ватикана). От имени правительства Великобритании выступил министр иностранных дел лорд Керзон (8 мая 1923), заявивший о «взрыве оскорбленного морального чувства человечества» в связи с религиозными преследованиями и особенно с казнью Буткевича и делом патриарха.

В ответ на попытку (10 апреля 1923) наркома по иностранным делам Г.В. Чичерина обратить внимание на протесты мировой общественности и отрицательные последствия процесса и осуждения патриарха для международного признания СССР, ПБ принимает решение «дать директиву Верховному трибуналу вести дело патриарха Тихона со всей строгостью, соответствующей объему колоссальной вины, совершенной Тихоном». Это был смертный приговор.

Открытие процесса было назначено на 12 часов дня 24 апреля. Обвинительное заключение было напечатано отдельной брошюрой. Газеты сообщили о начале процесса. Были напечатаны пригласительные билеты на процесс.

Но произошло непредвиденное. Вот как об этом пишет исследовавший архивы политбюро С.Г. Петров:

За три дня до начала процесса 21 апреля 1923 во время работы XII съезда РКП (б) Дзержинский «спешно черными чернилами написал небольшую записку на служебном бланке наркомата путей сообщений, адресовав ее не заседавшему в этот период политбюро: «Полагаю, что необходимо отложить процесс Тихона в связи с разгаром агитации за границей (дело Будкевича) и необходимостью более тщательно подготовить процесс Прямо на записке и на ее обороте члены и кандидаты в члены высшего органа ЦК РКП(б) оставили свои автографы». Кто-то свое «за» написал простым карандашем (Сталин, Томский), кто-то коричневыми чернилами (Зиновьев, Каменев, Калинин, Троцкий). Против (по телефону) высказался только возглавлявший специальную Комиссию ПБ по руководству процессом над патриархом Тихоном Рыков. Но в тот же день, когда принималось это решение, Патриарх был помещен во внутреннюю тюрьму НКВД. Других документов, объясняющих случившееся, пока обнаружить не удалось.

На попытки Тучкова, Ярославского и председателя Верховного Суда Н. Немцова добиться назначения новой даты начала процесса политбюро не ответило.

Как свидетельствуют архивные документы весь следующий месяц ушел у Ярославского на поиск выхода из создавшегося положения. В результате родился проект, который был представлен на утверждение ПБ. Во исполнение нового плана начались многонедельные «беседы» Тучкова с Патриархом, которые завершились подписанием заявления Патриарха в Верховный Суд (16 июня). В нем он декларировал «лояльное отношение к советской власти». Патриарх был освобожден (27 июня). В своем обращении к верующим (28 июня) он призвал духовенство и верующих к преодолению раскола Церкви. Спустя два года Патриарху удалось его преодолеть и тем самым сорвать планы ПБ и ГПУ навязать Церкви обновленчество.

Выписка из протокола № 30 заседания Комиссии по проведению отделения церкви от государства. 17 июля 1923 г.

Присутствовали: тт. Попов, Менжинский⁴⁹, Смидович, Яковлева, Тучков. Слушали: п. 2. О Тихоне и его управлениях.

Постановили: а) Поручить т. Тучкову тактично воздействовать на Тихона, чтобы Тихон дал разъяснение через газету и интервью с иностранными корреспондентами о том, что он действительно сам лично написал воззвание и заявление о своем раскаянии.

б) Признать желательным, чтобы остальные сидящие под стражей по делу Тихона так же, как и он, раскаялись.

г) Не возражать против моления тихоновцев за советскую власть⁵⁰.

д) Признать необходимым, чтобы Тихон о своем раскаянии и воззва­ниях написал письмо Кентерберийскому епископу.

Председатель комиссии Попов

Секретарь комиссии Тучков

Но изменения в антицерковной тактике на отказе от процесса над патриархом не ограничились. 16 августа ЦК РКП(б) издает циркуляр «Об отношении к религиозным организациям», в котором ЦК запретил решать вопрос о закрытии молитвенных зданий путем голосования на собрании с участием неверующих людей. 25 августа 1923 г. при Председателе ВЦИК для рассмотрения дел и жалоб по религиозным вопросам (на решения губисполкомов о закрытии храмов, расторжении договоров с 20-ками) был организован Секретариат по делам культов. Его возглавил Смидович. Было признано нецелесообразным издание двух вульгарно атеистических сатирических журналов: «Вавилонская башня» (Петроград) и «Безбожник у станка» (Москва). В конце 1923 г. по многочисленным просьбам трудящихся Наркомат труда рекомендовал приурочить соответствующие дни отдыха в 1924 г. к Пасхе – 27-28 апреля, Вознесенье – 5 июня, Троица – 15-16 июня. (сохранилось и в 1925 г.).

В это же время в резолюции ИККИ⁵¹ (июнь 1923) говорилось:

«Утверждение, что коммунистическая партия не считает религию контрреволюционной – неверно. В настоящее время каждая религия в Европе контрреволюционна. В восточных странах религия может еще сыграть кое-какую прогрессивную роль, но в Европе мы находимся в стадии развития, когда каждая религия контрреволюционная… Марксизм .. утверждает, что каждая религия является классовой идеологией и представляет собой поэтому классовый инструмент…».

Далее, в резолюции тезис «религия-частное дело» отнесен к буржуазному государству, а не вообще к любому. На этом же Пленуме ИККИ партийный публицист К. Радек призвал проявить осторожность в пропаганде атеизма.

Коррективы в осуществление антицерковной политики были внесены при утверждении резолюций июньского пленума ЦК 1923 г. На ПБ было принято важное постановление:

Считая, что в некоторых организациях антирелигиозная пропаганда приняла нежела­тельный характер (массовое закрытие церквей и т. п., агитация за празднование понедельника и т. д.) — поручить Политбюро срочно разослать организациям соответствующий циркуляр.

Важная деталь, пишет издатель документов Политбюро Н. Покровский: постановление это принималось по докладу Л. Б. Каменева.

«Границы маневра были, таким образом, в основном очерчены. Осуждались «перегибы на местах», якобы вызванные «недопо­ниманием» линии партии. То, что к грубому насилию военно-чекистскими методами призывала сама партия и та же АРК, и упоминать было нельзя. Было признано, что в огромной религи­озной стране трудно сразу переделать массовое сознание такими методами, и предлагались методы более гибкие, долговременные. Отступление предполагалось при этом минимальное: разрешить открыть те церкви, верующие коих осмелятся просить об этом после года террора, но итогов изъятия церковных ценностей отнюдь не пересматривать. Продолжались и репрессии против «контрреволюционного» тихоновского духовенства. Переход от тактики Троцкого уничтожения церкви одним махом к более за­тяжной борьбе с несколько меньшим применением насилия был связан и с изменением внутрипартийной обстановки: «штурм» 1922 года возглавляли Троцкий, Ленин и Сталин, а маневр 1923-го — Каменев и Сталин» (Покровский).

Спустя несколько лет (1927) Е. Ярославский так объяснит эти изменения:

«Само собой разумеется, для советской власти вовсе не все равно было, призывает ли церковный собор (1923) к открытой борьбе с советской властью, к контрреволюции, или он призывает «каждого честного христианина» «всемерно проводить в жизнь великие начала Октябрьской революции».

21 марта 1924 года принимается постановление президиу­ма ВЦИКа о прекращении дела гражданина Белавина. А когда переговоры с лидером живоцерковников Красницким заходят в очередной тупик, 10 апреля 1924 года появляется циркуляр Наркомюста, ко­торый напоминает о сохранении силы за циркуляром от 1923 года, где запрещается поминовение Патриарха Тихона. Покровский обращает внимание, на используемую властями формулировку:

Постановление ВЦИКа СССР по делу Беллавина основано на праве частной амнистии, а не на отсутствии состава преступ­ления в действиях Беллавина вообще. А потому нет никако­го основания считать, что циркуляр номер 254 от 1923 года утратил силу.

Дело Патриарха прекратили, но подчеркнули, что это только амнистия, а на самом деле Патриарх считается пре­ступником по отношению к Советской власти, и поминать его нельзя.

Все это свидетельствует о заметных (хотя и не долговременных) колебаниях в руководстве партии. Новая позиция была отражена в специальном циркулярном письме ЦК РКП(б) № 30 от 16.08 1923 г. «Об отношении к религиозным организациям». Этот циркуляр, пишет Покровский, одобренный ПБ и подписанный Сталиным, в конце констатирующей части содержал следующее четкое осуждение «местных перегибщиков»:

«Эти организации и ^:органы власти, видимо, не понимают, что своими грубыми, бестактными действиями против верующих, представляющих громадное большинство населения, они наносят неисчислимый вред советской власти, грозят сорвать достижения партии в области разложения церкви и рискуют сыграть на руку контр­революции».

Сталин закончил циркуляр № 30 пред­упреждением прямо противоположного по сравнению с процити­рованным характера:

ЦК предостерегает, что все вышесказанное не должно «ни в какой мере ослабить бдительность наших орга­низаций в смысле тщательного наблюдения за тем, чтобы цер­ковь и религиозные общества не обратили религию в орудие контр-революции» (цит. по: Покровский Н.).

Неурожай 1924 г. и отмеченное «повышение религиозных настроений» в деревне подтолкнул власти еще к большей «терпимости» по отношению к Церкви. В октябре 1924 г. Сталин дважды (на Пленуме ЦК и совещании секретарей деревенских партийных организаций) повторил призывы к осторожному отношению к религиозности крестьян. Было запрещено применять административные средства воздействия на рядовых верующих.

По словам Крапивина, «ЦК Компартии Украины и ЦК ЛКСМУ, памятуя о перегибах в антирелигиозной работе, осужденных московским руководством, примерно до середины 1926 г. запрещали деятельность на территории республики (особенно в сельской местности) орга­низаций, «прямо ставящих задачи борьбы с религией», дабы не давать повода «в противоположность им организовывать религиозные группы», что неизбежно подталкивало бы к расколу села по религиозному признаку. Украинский ЦК обязал местные партийные комитеты реорганизовать структуры СБ «Безвирник») и заменить их системой естественнонаучных и сельскохозяйственных кружков. Все это привело к тому, что количество антирелигиозных организаций того или иного орга­низационного подчинения резко сократилось: число комсомоль­ских антирелигиозных кружков только за 1925 г. уменьши­лось по стране в 4 раза, а на территории Белоруссии и Украи­ны их практически не осталось». Аналогичную позицию заняло, по словам Крапивина, и руководство Грузии.

Одновременно продолжается поиск средств усиления антирелигиозной пропаганды. 18 августа 1923 г. была создана Всесоюзная лига активных атеистов, основная задача которой была сформулирована следующим образом:

«… освобождение человека от духовного рабства путем пропаганды атеизма и разоблачения контрреволюционной и шантажной деятельности церковников какого бы то ни было культа, как классовых врагов трудящихся масс».

29 ноября 1923 г. в Москве были открыты театр «Атеист» и издательство «Атеист». Этот театр не просуществовал и полугода. Вскоре после смерти Ленина на съезде Советов было принято решение об уничтожении Храма Христа Спасителя. Но взорван он был только в 1931 г.⁵².

К числу особо важных антирелигиозных мероприятий этого периода выработки новой стратегии у власти следует отнести публикацию (написанных в ноябре 1913 г.) кощунственных писем Ленина – Горькому (Правда, 24 марта 1924 г. и Ленинский сборник за 1924 год). До окончания нэпа власти не предпринимают серьезных массовых антирелигиозных кампаний. Но и в этот период продолжается поддержка церковных раскольников, аресты епископов и священников.