Протоиерей АЛЕКСИЙ УМИНСКИЙ

…Для многих христиан сегодня жизнь христианская , жизнь духовная превратилась в некую систему , и главный вопрос , который стоит перед современным православным — что можно , а что нельзя ?  Жизнь становится направленной только на себя , переводится в дательный падеж — мне . Что мне -? Что мне можно , а чего нельзя ? В результате получается , что всё , что делает человек , делается не для Бога, не для ближних , его мало интересует жизнь . Для современного христианина жизнь в Церкви зачастую— это гарантированная , удобная система , и он себя чувствует неуверенно , если в этой системе что —то меняется или что — то ломается . Такой человек либо » отстаивает » богослужения , либо «вычитывает » правила , но может совершенно не иметь опыта личного общения с Богом . Он не задаёт себе вопроса : почему я христианин , в чём смысл моей веры ? Система не нуждается в смыслах . …

Доклад на конференции » Человек : кризис и желание счастья . Что может сказать Церковь сегодня ? Сериате , Италия . 28-30 октября 2011 г . Доклад был подготовлен специально для тематического блока «Самосознание христианина »
           
Честно говоря, я был несколько озадачен темой , предложенной мне для доклада . Чтобы глубоко раскрыть эту тему , вероятно , надо заниматься серьезными социологическими , психологическими и другими исследованиями . Я же могу говорить только то , что вижу , переживаю , поэтому буду говорить о наболевшем. Прошу простить за неминуемую в таком случае субъективность .
В качестве эпиграфа я хотел бы привести такие слова: «Церковь , если она построена на заграждении ,постепенно утрачивает свою духовность и низводит себя на уровень бессознательного душевного механизма. Это происходит оттого , что она силится насаждать и поддерживать религию недуховными и прямо противодуховными средствами : не свободной самодеятельностью сердца и созерцания , а слепой покорностью земному авторитету ; пассивным восприятием сообщаемых сведений ; подражанием ;обязательными обрядовыми упражнениями , повторяемыми бесчисленное множество раз ; массовым психическим заражением , страхом , угрозой и в конце концов неизбежным осуществлением этой угрозы (единоличным или массовы).   А это означает , что религия измеряется уже не духовными мерилами , а иными : мерилом политической полезности , мерилом пассивной покорности , мерилом земного авторитета и власти , мерилом психического покорения , разрешающего всякие (и даже самые богопреступные) средства». Архимандрит Георгий , игумен обители святого Георгия на горе Афон .
В своё время христианство осмыслило человеческое существование на земле , подняло ценность человека на такую высоту , которой не было никогда до этого в мире . Христианством сформировано человеческое сознание последних двух тысячелетий . Сейчас на наших глазах происходит обратный процесс . Двадцатый век — время великих потрясений , войн и революций , в том числе культурных , сексуальных ,информационных . Но самая главная и разрушительная — революция общественного сознания , затронувшая всё человечество .
Человечество и , естественно , сам человек стремительно обесценивается и обессмысливается .Человечество стремительно секуляризируется , теряет веру , а значит , и смысл и всякую ценность , потому что если человек не связан с Богом , то он ровно ничего не стои .  Знание заменяется информацией ,культура познания , в ко — торой человек пытается искать и выражать самые глубокие смыслы , заменяется культурой развлечений , удовольствия и потребления . Можно сказать , что происходит пришествие пустоты в мир . Этой пустотой питаются миллионы , она становится востребованной и в свою очередь пытается заполнить то пространство нашей жизни , которое принадлежит только Богу и вечности . Всё , что происходит с человеком и человечеством , обязательно затрагивает Церковь .
Человек сотворён как существо соборное , церковное . Поэтому каков человек — таково и человечество .Церковь , может быть , единственное место , которое до конца наполнено содержанием . Она —хранительница Истины . Но через нас пустота пытается проникнуть и сюда и обессмыслить нашу жизнь в Церкви . Потому что так проще -ни за что не надо отвечать .
Для многих христиан сегодня жизнь христианская , жизнь духовная превратилась в некую систему , и главный вопрос , который стоит перед современным православным — что можно , а что нельзя ?  Жизнь становится направленной только на себя , переводится в дательный падеж — мне . Что мне -? Что мне можно , а чего нельзя ? В результате получается , что всё , что делает человек , делается не для Бога , не для ближних , его мало интересует жизнь . Для современного христианина жизнь в Церкви зачастую — это гарантированная ,удобная система , и он себя чувствует неуверенно , если в этой системе что — то меняется или что — то ломается . Такой человек либо » отстаивает » богослужения , либо » вычитывает » правила , но может совершенно не иметь опыта личного общения с Богом . Он не задаёт себе вопроса : почему я христианин , в чём смысл моей веры ? Система не нуждается в смыслах .
В одном философском докладе автор — священник горько рассуждает о том , что наш церковный народ замечательно разбирается в свойствах святой воды и прекрасно знает , какой иконе при каких обстоятельствах надо молиться, но не берёт в руки Евангелие, не вчитывается и не раскрывает для себя Священное Писание, смысл и содержание нашей жизни, которые даровал нам Господь. Стоит поразмышлять о том, каким самосознанием живёт сегодня Церковь, как сегодня осознаёт себя в Церкви верующий и насколько просто сегодня человеку, далёкому от Церкви, войти в неё. Почему сегодня реакция на Церковь так обострилась ?
Конечно, сегодня люди, приходящие в Церковь, сильно дезориентированы, их сознание полно мифологем. Очень многим из тех, у кого есть желание войти в Церковь, она внушает страх. Очень часто сегодня патологическое, агрессивное, невежественное сознание принимает внешнюю форму веры. Таким образом в определённых кругах вера может становиться формой религиозного мировоззрения. Эти люди собираются в целые сообщества и легко убеждают самих себя, что это и есть христианство и истина. Конечно, такое можно наблюдать в любой религиозной системе.
Сегодня у нас очень низкий уровень религиозного образования у мирян и духовного и светского у священства. Священство, к сожалению, формируется как профессиональное сообщество. Образование в семинариях в большинстве случаев узкобогословское и практически-богослужебное. Светские предметы практически не преподаются, отсутствует знание мировой культуры, основ педагогики и психологии, не говоря уже о психиатрии. Такая узколобость нашего сословия во многом связана с тем, что в советский период в священство принимали ограниченно, в основном из потомственного священства. Дети священников после школ шли в армию, потом в семинарию, проходя тщательный отбор в определённых властных органах, и, не получая никакого образования, кроме школьного и семинарского, становились священниками.
Естественно, в условиях давления на Церковь со стороны государства в сознании священства всё нерелигиозное и светское воспринималось настороженно, поэтому культура попала под знак вопроса. А когда в 90-е годы в Церковь пришла интеллигенция, она сделала всё, чтобы сбросить Пушкина и остальных с корабля современности. «Мы, интеллигенты, прощаемся с греховным прошлым. Мы обратились, мы теперь — церковные люди. Мы читаем только святых Отцов, а вся культура, мировая культура, культура светская, нам не нужна. Это всё порок, цветы зла, страсть и прелесть, а нам нужен чистый источник».
Такая позиция была легко воспринята сознанием новых христиан, и на культуре до
последнего времени стояла печать антихриста. Слава Богу, за последние годы было много сказано и написано в оправдание культуры, но недавние громкие заявления спикера Церкви снова ставят культуру под сомнение.
Далее, в сознание обратившихся христиан внедряется сверхаскетизм через новомонашескую литературу (разумею таких авторов, как архимандрит Рафаил, архимандрит Лазарь и др.). В подобной литературе, очень популярной и издающейся большими тиражами, проецирован очень жёсткий взгляд на мир, в человеке воспитывается постоянное чувство вины, христианство представляется как система запретов, как постоянная война (не только духовно-аскетическая с грехом, но и с еретиками, масонами и новообновленцами). В подобных книгах сквозит какая-то лжемонашеская обида на самого себя: раз мне ничего нельзя, то пусть и вам тоже будет ничего нельзя. Выходят (и до сих пор) книги с невероятным перечислением грехов, способные довести читателя до психбольницы.

Формируется сознание, когда система запретов «можно-нельзя» очень легко воспринимается людьми. Она оказалось очень востребованной, так как люди, пришедшие в Церковь из СССР, как раз и жили в системе «можно-нельзя»; они привыкли подчиняться, а если и протестовали, то в умеренных рамках на кухне.
И когда пришло время свободы для каждого человека, потрясающий шанс свободы, чтобы заниматься свободной литературой, свободной культурой, свободным бизнесом, строить свободную страну, — а это время пришло и для Церкви, ей была дарована, наконец-то, небывалая возможность стать свободной не только внешне, но и изнутри, — пошёл удивительный отказ по всем пунктам. Потому что сознание не стало свободным. И здесь, конечно, на Церкви лежит ответственность за воспитание свободного сознания.
Я очень благодарен отцу Георгию Митрофанову, который на презентации своей книги «Русская Православная Церковь на историческом перепутье хх века» заговорил о любви и свободе в Церкви. И сегодня, с грустью да будет сказано, наше самосознание таково, что нам не очень нужен дух любви и свободы. Мы на этом языке пока не заговорили. Оказалось, что сначала нам надо отстроить храмы, имущество вернуть, потом преподавать православную культуру, потом попасть в армию … Никто не спорит, вещи правильные, они нужны. Но в постоянной борьбе за внешние атрибуты своего существования оказалось, что нам нужна масса людей, а не человек, приходящий ко Христу.
Дух любви и свободы надо постоянно провозглашать и воспитывать, и воспитываться в нём. А если этого не делать, на его место приходит система. Если он не провозглашается громко для всех, если не проповедуется, если не звучит в слове епископа и священника , то тогда есть только внешняя активность и идеология .
Сегодня слышны другие вещи — правильные , хорошие , но вторичные . Церковь за время своего существования в советский период не привыкла говорить на языке свободы . И поэтому самосознание людей, приходящих в Церковь , заставляет их искать опору в монархии , империи , ещё в чём — то , что должно стать для Церкви неким фундаментом . Как будто Церковь должна существовать при какои — то власти , будто Церковь при ком — то живёт . И это не потому , что люди ищут системности . Эта системность заключается в том , что есть чёткие правила церковного общежития , и именно эта жёсткость сегодня является для многих непреодолимым препятствием для вхождения в Церковь . Они в неё не вписываются , она их пугает . Для очень многих сегодня Церковь — это закрытое общество . Многие готовы идти за Христом , но не готовы идти в Церковь , потому что боятся , что Церковь их закабалит .

Сегодняшний конфликт между обществом и Церковью необыкновенно полезен , так как снова ставит нас перед проблемой христианского самосознания . Что есть Церковь Христова ? Кто такой христианин , кто он ?В чём его сущность ? В том ли , что посещает воскресную службу , старается соблюдать посты , следует традициям и ставит их знаком своего христианства ?
Какие вопросы сегодня Церковь обсуждает как главные ? Язык богослужения , календарь , практика подготовки к причастию (что вычитывать),с открытыми вратами служить или с закрытыми , каким голосованием избирать патриарха , что есть и чего не есть во время поста , по каким параметрам выстраивать свою в общем — то благополучную христианскую жизнь . И менее всего звучит вопрос о том , что значит следовать за Христом , что такое любовь и свобода во Христе .
Ведь сегодня для сознания современных христиан следование за Христом означает войти в круг традиционных действий , то есть молиться , поститься , не совершать смертных грехов , а если что —покаяться . То есть система взаимоотношений с Богом выработана досконально . И получается , что если ты в этой системе , тебе никуда идти не надо . Если ты пришёл в Церковь , ты свой путь определил , и надо просто идти по церковному кругу от Пасхи да Пасхи , от поста до поста , от причастия до причастия , от одного доброго дела до другого . Идти за Христом уже не надо ; куда ещё идти , если у тебя всё есть ? Но сегодня наша проблема в том , что Евангелие оказалось неуслышанным . По водам у нас никто ходить не собирается . Центр нашего внутреннего внимания смещён с Евангелия и , соответственно , с личности Самого Христа .
Какая разница , по большому счёту , на каком языке служить , на русском или на церковнославянском , по какому жить календарю , что есть постом , а от чего воздерживаться ? Какая разница , как расставить мебель в доме , в котором есть любовь ? А если нету любви , как мебель ни ставь , она будет красива только для гостей . Так же и сейчас мы обсуждаем внутри церковного сообщества массу интересных и важных вопросов, но они не касаются самых важных вещей — что такое любовь и свобода .
В чём сегодня особая нужда ? Обратить внимание любви на самих себя . Прежде всего это касается священника и его паствы . Мы же не организация . Нельзя организовывать приход по принципу совместной деятельности . Вообще всё , в чём нуждается человек , — это любить и быть любимым . Больше ему ничего не нужно . И человек приходит в Церковь , ища ответ на этот вопрос любви , приходит в состоянии , когда он потерял любовь , когда никем не любим и хочет найти любовь в Боге и в людях . Приходит в Церковь за любовью , а его ставят в позицию исполнения необходимых вещей . Вы понимаете , — не научив его главному, не дав глотка свободы … такой человек входит в систему и так и ходит по кругу , так и живёт с чувством вины, которое освобождает его от глубокого покаяния и от изменения себя , так как книги с перечислением грехов помогают человеку найти в себе массу вещей , но внешних и пустых . Это защита от того , чтобы заглянуть в себя очень глубоко . С самим собой человек не встречается .
Нам очень легко играть в эти игры: «Ах , какие мы грешные!». Это уже целая система знаков , свой язык внутри Церкви . Но при этом быть самим собой человек не собирается . А ведь главное , что должно про изойти с человеком в Церкви , — он должен понять , кто он такой . И не испугаться , — ведь это страшное открытие !  А не испугаться можно тогда , когда рядом есть любовь , когда ты знаешь , что любовь , которая тебя окружает , Божественная любовь и любовь вообще как свойство Церкви , даёт тебе возможность стать другим . И тогда человек способен преображаться .
И последнее о грустном .
Никто не знает , — кто эти люди , наши епископы . Жизнь этой касты нам , простым священникам , непонятна .Мы так друг от друга отделены , что неясно , чем живут эти люди , кем они являются и как смотрят на Церковь . Огромный разрыв и их иное самосознание . Сегодняшний епископ — это прежде всего —администратор . Крутой замечательный менеджер , который в епархии должен так наладить отношения с губернатором и со всеми бизнес — структурами , чтобы всё заработало и заиграло . И всякое несогласие с ним священника или любая помеха на его пути будет восприниматься как борьба с Церковью. Примеров много. Например, в Чите священник был извергнут из сана (то есть полностью лишён возможности жить священнической жизнью и обеспечивать семью) за то, что стал говорить, что Ходорковский — политзаключенный.
И в конце — о новых шагах к христианскому сознанию. Сейчас в России понемногу наконец-то стало пробуждаться гражданское сознание, протестное даже, можно сказать. И взгляды и надежды очень многих обращены к Церкви. Можно сказать, что общество сегодня всё больше и больше принуждает Церковь громко отвечать на неудобные вопросы. Ответы не всегда адекватны. Но очевидно, что разговор общества и Церкви начался, и для Церкви наступил момент, когда она может оказаться способной говорить на языке свободы и любви.
От Церкви ожидается, чем она должна быть по существу по отношению к обществу и государству. Это, конечно, не споры о дресскоде. Церковь должна проявить себя как общественная совесть. Она должна быть совестью в государстве и совестью в человеке. Совесть, с одной стороны, предупреждает и удерживает от греха и зла, а с другой стороны, обличает. Эта функция Церкви по отношению к государству почти не проявляется, а именно её больше всего ожидает общество. Но для этого в Церкви должна быть внутренняя сила — сила любви и свободы. И жажда этой любви и свободы всё более и более сегодня очевидна.
В православном интернете, в живых журналах, в обсуждениях на форумах православные христиане ставят под сомнение как необходимость внешней системности, так и её самоценность. И выход из этого системного фарисейского круга многими священниками и мирянами видится в том, что церковное общество должно вернуться к пониманию того, что Церковь — не организация, не традиционная форма, а живой организм — Богочеловеческий организм. И что Божественное в Церкви — это не ритуальное, не внешнебогослужебное, а изобилие Любви и Свободы. А человеческое в Церкви — это не низменное и греховное, а человеческая любовь и свобода, которой прежде всего надо научиться епископату и священству и научить свою паству. И культура, и образование, и мужественное стояние за правду, и обличение зла в обществе и государстве, и смиренное признание своих ошибок, и открытость Церкви, а также не-боязнь ради любви и свободы что-то поменять в своих правилах, чтобы вместить всех хотящих в Церковь войти, — это и есть любовь и свобода, которых нам так не хватает.

АЛЬФА и ОМЕГА
№3(62)2011