Период II Мировой войны составляет заметную и по-своему яркую страницу истории Православия в Венгрии. Именно в это время была предпринята единственная попытка создания автокефальной Венгерской Православной Церкви.

К концу 1930-х гг. около 70 % населения страны составляли католики, но при этом имелось несколько десятков тысяч православных, представлявших различные Поместные Церкви. Большая часть их принадлежала к Будимской епархии Сербского Патриархата (около 40 приходов), которую возглавлял епископ Георгий (Зубкович). Помимо сербских в эту епархию входили имевшие определенную автономию шесть приходов греко-венгерского происхождения.
Томосом от 8 сентября 1924 г. Константинопольский Патриарх Григорий VII учредил в Будапеште митрополию Венгрии и экзархат Центральной Европы, куда должно было войти большинство православных общин Венгрии, но фактически лишь один приход в г. Сентеше признал главенство Вселенского Патриарха. Сильно ассимилированным православным румынам (около 20 приходов) согласно венгерскому закону 1928 г. было запрещено подчиняться епископам, находившимся на территории Румынии, но на практике это подчинение сохранялось, как и раньше.[1]
Первым русским храмом на территории Венгрии была церковь св. мц. Александры, построенная по проекту архитектора С. Хеппе в 1801-1803 г. в г. Ирёме (Ироме) вблизи Будапешта над гробницей великой княгини Александры Павловны, старшей дочери императора Павла I, бывшей замужем за венгерским палатином Иосифом и сохранившей православную веру. Небольшая каменная церковь с приделом св. прав. Иосифа была освящена 31 августа 1803 г., и хотя в ней служил русский причт, богомольцами до начала XX века являлись в основном жившие в округе сербы.
Богослужения в храме временно прекратились после начала I Мировой войны, когда причт выехал в Россию. Возобновились они в начале 1920-х гг., в это время настоятелем церкви св. мц. Александры служил находившийся в юрисдикции Русской Православной Церкви за границей (РПЦЗ) иеромонах Савва (Советов) – будущий епископ Люблинский Польской Православной Церкви. У южной стороны церковного участка находится небольшое кладбище, где погребены члены причта, последним – в 1926 г. протоиерей Стефан Иаковлевич Колумбов, похороненный рядом со своим отцом, состоявшим при церкви диаконом.[2]
В начале 1920-х гг. поселившиеся в Будапеште русские эмигранты устроили домовую Свято-Троицкую церковь и основали приход, который подчинялся митрополиту Евлогию (Георгиевскому) и после перехода этого Владыки в 1931 г. в юрисдикцию Вселенского Патриарха оказался в составе Западноевропейского экзархата Константинопольского Патриархата.
Настоятель «евлогианского» прихода бывший русский военный священник протоиерей Михаил Попов, узнав, что митрополит хочет уволить его, перешел в юрисдикцию Русской Православной Церкви за границей. Однако большая часть прихожан не последовала за своим пастырем, оставшись в подчинении митрополиту Евлогию. Отец Михаил пытался создать новый «карловацкий» приход, но в апреле 1932 г. был выслан из Венгрии, а после возвращения, через несколько недель – 2 мая подвергся аресту со стороны венгерских властей. Все имущество Свято-Троицкой церкви было возвращено евлогианской общине.
30 мая 1932 г. решением Архиерейского Синода о. Михаил был уволен от должности настоятеля прихода и исключен из состава клира РПЦЗ. После освобождения протоиерей М. Попов окончил университет в г. Дебрецене, и, получив докторскую степень, остался преподавать в нем. Община РПЦЗ в Будапеште была заново организована епископом Венским Серафимом (Ляде), но своего храма она не имела.[3]
В конце 1930-х гг. церковная ситуация в Венгрии в связи с расширением ее территории существенно изменилась. Сначала по Венскому Арбитражу от 2 ноября 1938 г. в состав страны были включены южные районы Словакии и Закарпатской Руси. Остальную часть Закарпатья Германия передала Венгрии 15 марта 1939 г. (в день оккупации Чехии). Существовавшая на территории этого края и Словакии Мукачевско-Пряшевская епархия Сербской Православной Церкви оказалась разделенной государственной границей на две части. К 1939 г. епархия включала около 150 тыс. верующих, 115 общин с 80 храмами, 113 священников, два мужских и три женских монастыря. При разделе подавляющая часть – 103 общины (138 тыс. прихожан) отошла к Венгрии.[4]
После ликвидации Чехословакии несколько месяцев существовала самопровозглашенная Закарпатская республика во главе с униатским священником Волошиным (формально автономная с 8 октября 1938 г., но фактически независимая). Волошин представлял украинское сепаратистское движение, которое местное православное население, считавшее себя русинами, соплеменными русским, воспринимало негативно. Об этом, в частности, говорилось в донесении польских заграничных служб от 3 февраля 1939 г.[5]
Возглавлявший Мукачевско-Пряшевскую епархию епископ Владимир (Раич) отказался принимать венгерское гражданство и был фактически отстранен от управления, на следующий день после нападения 10 апреля 1941 г. Венгрии (вслед за Германией) на Югославию он оказался интернирован в Мукачево, затем вывезен в Будапешт и 19  июля 1941 г. выслан в Сербию. Еще 24 декабря 1938 г. Владыка Владимир назначил администратором той части епархии, которая затем вошла в состав Венгрии, русского эмигранта игумена (будущего архиепископа) Аверкия (Таушева), одновременно ему было поручено управление архиерейской резиденцией и всем епархиальным имуществом в Мукачево.
27 апреля 1939 г. о. Аверкий был назначен первым референтом Епархиального Управления с оставлением настоятелем Мукачевского прихода и определением Синода Сербской Православной Церкви от 4 мая 1939 г. возведен в сан архимандрита. Однако из-за противодействия церковной политике венгерских властей ряду русских церковных деятелей пришлось покинуть Закарпатье. Так в сентябре 1939 г. уехал в Белград настоятель Ужгородского прихода иеромонах (будущий архиепископ) Алексий (Дехтерев), а к лету 1941 г. туда же был вынужден уехать и архимандрит Аверкий.[6]
Принадлежность закарпатских приходов еще в 1920-е — 1930-е гг. оспаривалась Сербским и Вселенским Патриархатами. Венгерские органы власти сочли для себя более выгодным вступить в контакты с находившимся в юрисдикции Константинопольского Патриарха архиепископом Пражским Савватием (Врабецем), ссылаясь на то, что часть его формально существующей епархии – Закарпатье – теперь принадлежит Венгрии. При этом еще в октябре 1938 г. несколько православных приходов Закарпатья перешли от епископа Владимира к Владыке Савватию.
Следует упомянуть, что в начале 1939 г. с просьбой о принятии в его епархию к архиеп. Савватию обратился прот. М. Попов. 15 и 16 января этого года игумен Аверкий письменно приглашал о. Михаила в Ужгород для совершения там богослужений, но протоиерей не приехал, а 9 ноября 1939 г. он был принят Владыкой Савватием под свое управление и 26 сентября 1940 г. назначен администратором и архиерейском наместником на Карпатской Руси. 27 октября того же года архиеп. Савватий наградил о. Михаила митрой, а позднее возвел в сан протопресвитера. Отец Михаил организовал свое Епархиальное управление и 21 апреля 1941 г. был утвержден венгерским правительством в должности администратора в Закарпатье.
Деятельность протоиерея вызвала негативную реакцию Архиерейского Синода РПЦЗ, который, желая поддержать Сербскую Церковь в трудной ситуации, 9 декабря 1940 г. издал указ о расследовании Епископским Советом дела о. М. Попова. Решением Совета от 27 февраля 1941 г. о. Михаил был лишен сана протоиерея за то, что совершал богослужения в Мукачевско-Пряшевской епархии без разрешения епархиального архиерея (еп. Владимира) и вопреки запрещению временного администратора архим. Аверкия, поддерживал сотрудничество с раскольничьей (т.е. отошедшей к архиеп. Савватию) группой священников Иоанна Якуба и Михаила Дакича, а также присвоил себе непринятую в Русской Церкви форму одежды.
20 марта 1941 г. это решение утвердил председатель Архиерейского Синода митрополит Анастасий. Через четыре дня Владыка получил письмо архиеп. Савватия в защиту о. Михаила, но оно не смогло повлиять на уже принятое решение. Не помогло и письмо архиепископа к Румынскому Патриарху от 12 октября 1941 г. с оспариванием канонической силы решения Епископского Совета, оно осталось в силе.[7]
Следующей после Закарпатья присоединенной к Венгрии территорией стала северная часть Трансильвании, отошедшая от Румынии по 2-му Венскому арбитражу от 30 августа 1940 г. Население этой обширной области составляло в то время 2667 тыс. человек, в основном православных румын. Так же как и на других захваченных территориях венгерские власти стали проводить в Трансильвании политику насильственной мадьяризации. Для оправдания подобной политики среди прочих доводов использовалась доктрина о венграх-туранцах, как высшей расе Ближнего Востока, с утверждением, что Христос в земной жизни был не евреем, а туранцем.[8]
В Трансильвании были запрещены румынские газеты, школы, язык; репрессиям подверглась Румынская Православная Церковь. Теологическая Академия в Орадеа была вынуждена переехать в Тимишоару, несколько архиереев вместе с представителями румынской интеллигенции в вагоне для скота выслали из страны. Единственным православным иерархом, которому разрешили продолжать службу, оказался епископ Николай (Колан) в Клуе, он взял на себя руководство всеми румынскими приходами в Трансильвании.
Сотни священников были изгнаны из общин, некоторых из оставшихся убили варварскими способами. Так, например, 9 сентября 1940 г. был убит вместе с 263 членами его общины свящ. Т. Костеа из Тризнеа, 10 сентября – прот. А. Мунтяну из Хведина, 23 сентября – вместе с членами семьи свящ. А. Вуйор из Месешении де Кимпие и др. 17 православных церквей оказались полностью разрушены, многие другие превращены в склады зерна и т.п. Десятки тысяч румын принудительно перешли в католичество или вошли в состав униатской Венгерской епархии (с центром в Хайдудороге). Современные румынские историки считают, что «победа гитлеровской Германии и хортистской Венгрии привела бы к завершению попытки уничтожения и ассимиляции румын во временно занятых областях».[9]
Подобные, хотя и меньшего масштаба, репрессии происходили на территории присоединенной в апреле 1941 г. к Венгрии части северо-западного края Сербии – нынешней Воеводины (области Бачка, Баранья, Межумурье и Прекомурье). Общее население этих областей составляло 1145 тыс., из них лишь 301 тыс. являлись венграми, а остальные в основном славянами, в том числе 15 тыс. – русинами.
Один из русских эмигрантов позднее вспоминал: «…венгры заняли Новый Сад и неизвестно зачем повесили в витринах магазинов их хозяев, вообще венгерская оккупация была самой жестокой».[10]  В первые же дни оккупации вышло распоряжение об изгнании в трехдневный срок из Нови Сада и окрестностей еврейского, цыганского и сербского населения, появившегося в этот районе после 1918 г. В начале мая 1941 г. командующему немецкими войсками сообщили о намерении венгерского правительства выселить в Сербию из Бачки 150 тыс. сербов, однако германский МИД воспрепятствовал этому.[11]
Всего от рук венгерских оккупантов погибло 17 православных сербских священников из 80 и около 10 тысяч мирян, на епархиальное и монастырское имущество был наложен секвестр. Однако при этом на своей кафедре остался выпускник Московской Духовной Академии епископ Бачский Ириней (Чирич), который окормлял сербские общины епархии до конца войны. Правда, желая спасти епархию от дальнейших гонений, он был вынужден в сентябре 1941 г. письменно отказаться от участия в заседаниях Сербского Синода. Епархиальные власти делали все возможное для вызволения сербских детей и их матерей из концлагерей с последующим распределениям по семьям.[12]
Гонения на сербов сопровождалось насильственным окатоличиванием Воеводины. Русский священник Владимир Родзянко, работавший законоучителем сербской средней школы в г. Нови Сад, писал в своих воспоминаниях, что 7 апреля в день взятия города венграми он освятил новый домовый школьный храм, но в тот же день в церковь пришел католический священник, который заявил: «Если вы не вынесете весь ваш «мусор», я все это выброшу на помойку!» Пришлось подчиниться. Отец Владимир с горечью отмечал: «Собрали всю церковную утварь, все, что можно. А ведь эта церковь была православной, но у католического священника было право силы. Была война. И я понял, что у таких условиях, у нас нет никаких прав. Они в тот момент были победители».[13]
В конце 1940 г. под давлением властей о своем «венгерском характере» были вынуждены заявить православные румынские приходы в довоенной Венгрии и некоторые «ассимилированные» общины в Трансильвании. В это время у венгерского правительства появились планы создания собственной Православной Церкви. В частности, один из руководителей службы пропаганды Венгрии Ф. Рида в своих статьях и книге «Страны – соседи Венгрии» писал, что нельзя недооценивать значение Православия, как объединяющего начала у народов Юго-Восточной Европы. Свойственный католицизму наднациональный принцип был заменен в Православии сращиванием религиозных и национальных сил; неоднократные попытки Римско-Католической Церкви распространить свое влияние на народы Юго-Восточной Европы закончились неудачей, поэтому для распространения в этом регионе венгерского влияния необходимо организовать Венгерскую Православную Церковь.[14]
В январе 1941 г. в Венгрии был разработан и принят новый вариант закона о Церкви, по которому конфессии, имевшие «исторические корни» имели следующее представительство в верхней палате парламента: католики – 30 мест, реформисты – 10, лютеране – 5, православные – 2 и униаты – 1.[15]
Первоначально – 27 апреля 1941 г. правительство издало указ об основании Венгерско-Русинской Церкви из 200 приходов, стремясь, таким образом, избежать того, чтобы православные венгры составляли в новой Церкви незначительное меньшинство по сравнению с сербами и румынами. Венгерское Министерство образования и культов решило поручить руководство созданной организацией архиепископу Пражскому Савватию. Ему было предложено перевести свою кафедру из Праги на территорию Венгрии и распространить каноническую власть помимо карпаторосских и на венгероязычные приходы. Летом 1941 г. Владыка на короткое время выезжал в Венгрию (что вызвало недовольство сербского епископа Будимского Григория) и временно назначил своим представителем с резиденцией в г. Хусте протоиерея Михаила Попова.[16]
Следует отметить, что свое негативное отношение к созданию Венгерско-Русинской Православной Церкви выразили как Сербский Священный Синод, так и Румынский Патриарх Никодим (в послании от 22 июля 1941 г.).
В начале октября 1941 г. венгерское посольство обратилось в германский МИД за разрешением повторной поездки архиепископа. Чиновники последнего в служебной заметке от 23 октября написали, что митр. Дионисия из Варшавы и архиеп. Савватия из Праги ожидают в Будапеште, «чтобы расспросить их относительно торжественного учреждения епископства и создания теологической академии для православных этническо-мадьярского происхождения». Помимо собственного нежелания допускать возникновение новой Православной Церкви и таким образом допустить расширение влияния Венгрии на Балканах руководство МИД учитывало и просьбу Румынии помешать этой акции. Поэтому 12 ноября оно отправило телеграмму генерал-губернатору Франку в Варшаву с просьбой воспрепятствовать поездке митр. Дионисия, а когда архиеп. Савватий 23 ноября обратился в Праге за получением визы на выезд в Венгрию, ему также отказали.[17]
В ответ  венгерское посольство направило в германский МИД вербальную ноту, в которой доказывало, что визит архиеп. Савватия представляет большую важность.[18]  Но эта нота не помогла. На Владыку оказали давление, и он прекратил прямое участие в венгерских делах, а в мае 1942 г. даже был арестован гестапо и отправлен в концлагерь Дахау, где находился до конца войны. 8 декабря 1941 г. в германское Рейхсминистерство церковных дел обратилась «временная организация греческо-православных венгров». В ее письме утверждалось, что еще в 1500 г. в Венгрии число православных равнялось числу католиков, сейчас же их сохранилось 20 тыс. в прежних границах и, кроме того, еще 40 тыс. проживает на бывших румынских территориях. Таким образом, их всего 60-70 тыс., но вскоре может быть несколько сот тысяч, и Православная Церковь станет серьезным соперником Католической.
Главная проблема заключалась в отсутствии епископа, в чем рейхсминистерство и просили помочь: «По нашим сведениям в Берлине живет греческо-православный архиепископ Серафим, кроме того, в Таллине (Ревеле) митрополит Александр, и как в Германии, так и на освобожденных территориях России и Украины имеется достаточно архиереев, которые наверняка были бы готовы пойти навстречу нашему желанию или даже вообще переселиться в Венгрию».  Министерство церковных дел было склонно оказать содействие, но самостоятельно ничего решить не могло. Оно обратилось в МИД и 17 декабря получило стандартный ответ, что «Германия пока не заинтересована в … создании греческой национальной Церкви в Венгрии».[19]
Оказавшись в сложной ситуации, венгерское правительство в конце 1941 г. поручило управление православными венграми и русинами, вместе насчитывавшими более 160 тыс., протоиерею Михаилу Попову, официально назначив его «администратором греко-восточных венгерских и греко-восточных русинских приходов». В число этих приходов входили общины карпатороссов, «овенгерившихся» румын, православных венгров в Трансильвании, а также приходы, основанные венграми и греками (за исключением Будапештского) в период между мировыми войнами. Богослужения в них должны были совершаться на венгерском языке.
По сообщению шефа германской полиции безопасности и СД от 26 марта 1942 г. в МИД «Попов видит свою задачу в том, что создать в Венгрии влиятельную Православную Церковь с постоянной иерархией. Он хочет осенью основать в Венгрии  православную теологическую академию». Для этой цели администратор, которому подчинялось около 250 священников, набрал 80 слушателей. Главным лектором должен был стать афинский теолог, греческий архимандрит Мачар, живший в Будапеште и подчинявшийся митрополиту Константинопольского Патриархата в Лондоне. После разрыва связей с Великобританией он оказался интернирован, но затем усилиями о. М. Попова освобожден и назначен ректором академии.[20]
Созданная о. Михаилом Богословская академия (институт) действовала сначала в Дебрецене, а затем в Будапеште, с апреля 1942 по июнь 1944 гг. На первый курс было принято 50 студентов венгерской, русинской, румынской, сербской и греческой национальностей. Преподавание велось на венгерском языке, хотя среди доцентов был один румын. Так как православных преподавателей не хватало, доцент-католик читал курс философии, а реформатский священник преподавал древнееврейский язык. Всего состоялось два выпуска студентов. В академии также был выполнен перевод ряда богослужебных текстов на венгерский язык и в определенной степени заложены основы православной богословской науки на этом языке. В 1942 г. служивший в Венгерско-Русинской Церкви священник Милан Дакич уговаривал проживавшего в Нови Саде сербского архимандрита Стефана (Илкича) стать епископом и профессором Будапештской академии, но получил отказ.[21]
Весной 1942 г. у венгерского правительства уже появилась идея создать в своей стране «большую Православную Церковь», включив туда также сербов и румын. Германское посольство в Будапеште 18 апреля сообщило, что местных румын, которые еще находятся в юрисдикции своего Патриарха, хотят подчинить венгерскому церковному руководству, чтобы их было легче «денационализировать». Германский МИД опасался создания автокефальной многонациональной Православной Церкви в Венгрии, предполагая, что таким образом эта страна будет соперничать с Германией во влиянии не только на Балканы, но и на весь православный мир. Очень обеспокоила руководителей нацистской внешней политики информация шефа полиции безопасности и СД, что о. Михаил Попов с целью создания венгерской иерархии намеревается «нелегально ввезти некоторых русских эмигрантских епископов из Сербии в Венгрию». Причем протоиерей якобы заявил: «Я могу дать им хорошее содержание и квартиры и провести все дело, прежде чем немцы что-то об этом узнают».[22]
Следует отметить, что опасения МИД оказались преувеличены. Как уже говорилось, за свою деятельность о. Михаил Попов был лишен Синодом РПЦЗ сана протоиерея. Общую ситуацию хорошо передает письмо митр. Анастасию русского священника из Венгрии о. Владимира Родзянко от 8 июня 1942 г.: «П. повис в воздухе. У него сейчас нет связи ни с каким епископом… Он создал академию в Дебрецене и домовый «кафедральный собор» в Будапеште, но вся его «мадьярско-русская» Православная Церковь сейчас напоминает наших старообрядцев, которые после раскола окормлялись или оставшимися от прежних времен или перебегавшими к ним священниками. В результате много приходов в Прикарпатье без священников вовсе, многие приходы закрыты… Вот почему П. обратился к нашему Владыке Серафиму в Берлин с просьбой о реабилитации, а через нас о том же просит Вас… П. просит, чтобы Вы делегировали какого-нибудь епископа сюда, чтобы он мог рукополагать священников… Я ответил…, что вряд ли это последнее возможно, т.к. это противоречит канонам. Единственное, что… по моему мнению, возможно и целесообразно, это передать епархиальное управление Карпатской епархией архиепископу Серафиму Берлинскому, разумеется, предварительно получив на это согласие Сербской Патриархии». По сведениям о. В. Родзянко архиеп. Серафим сообщил о. М. Попову, что «сделает все от него зависимое для нормализации церковной жизни Карпатского края».
20 июня Владыка Анастасий ответил о. Владимиру, что Попов за ряд преступлений лишен сана, и возвратить его по канонам невозможно, о чем архиеп. Серафим (Ляде) знает. О тяжелом положении карпаторосских приходов митрополит обещал уведомить тех представителей Сербской Церкви, от кого может зависеть обращение к Владыке Серафиму с просьбой о временном принятии их в свое управление.[23]
12 августа 1942 г. уже возведенный в сан митрополита Владыка Серафим (Ляде) в письме митр. Анастасию лично сообщил о тяжелом положении православных приходов Карпатской Руси и о том, что после ареста архиеп. Савватия всеми делами ведает «самовольно и неограниченно означенный М. Попов», предложив уже высказанный о. В. Родзянко вариант решения проблемы: «Самое лучшее было бы, если бы Сербский Архиерейский Синод просил бы меня взять эти приходы в мое временное управление. Ведь сербские православные иерархи совершенно бессильны и ничего не могут сделать ради спасения этих приходов. Кроме меня никто не в состоянии оказать им поддержку и братскую помощь».[24]  Однако Синод Сербской Церкви не дал своего согласия, с другой стороны и германские ведомства не допустили участия Владыки Серафима в православной жизни Закарпатья.
Сербский Синод дважды запрашивал у премьер-министра Сербии Милана Недича информацию о состоянии Мукачевско-Пряшевской епархии и об основании Богословской академии в Будапеште. Летом 1943 г. по поручению Синода епископ Владимир (Раич) выехал в Ужгород, но 31 августа был арестован и перевезен в сербский монастырь Войловица, где оставался под арестом до 31 марта 1944 г., пока не был освобожден по ходатайству Заместителя Сербского Патриарха митрополита Иосифа. При этом епископу было запрещено возвращаться в Ужгород.[25]
В ноябре 1942 г. венгерское Министерство образования и культов предприняло еще одну попытку решить проблему, обратившись к митрополиту Анастасию (Грибановскому) с письмом, в котором предлагало Владыке лично возглавить автокефальную Венгерскую Православную Церковь и переселиться вместе с Архиерейским Синодом РПЦЗ в Будапешт, обещая солидную денежную поддержку и виллу. СД узнало об этом письме и полагало даже, что митрополит дал письменное согласие и думает тайно пересечь границу без разрешения германских органов.
Встревоженный германский МИД 8 февраля 1943 г. послал в Белград запрос, прося всячески воспрепятствовать возможной поездке. Ответ уполномоченного МИД при главнокомандующем в Сербии Бенцлера от 17 февраля гласил, что митр. Анастасий отреагировал на предложение Министерства образования и культов уклончивым отказом, венгры же желают, чтобы глава РПЦЗ жил у них, рассчитывая оказывать влияние на православных в Германии и Румынии. 11 марта 1943 г. референт МИД Колреп еще раз указал Бенцлеру на нежелательность устремлений Венгрии для Германии. Колреп считал, что митр. Анастасий никоим образом не отвергает венгерское предложение, а лишь находит современный момент неподходящим для переселения.[26]
В дальнейшем, вплоть до сентября 1943 г., германский МИД всячески препятствовал каким-либо поездкам председателя Архиерейского Синода РПЦЗ из Белграда, опасаясь, что проезжая через территорию Венгрии, он может встретиться там с представителями правительства и заключить какие-либо соглашения.
Эти домыслы германских чиновников были лишены оснований. Просмотр архивных документов Синода и митр. Анастасия показал, что вопрос о переселении в Будапешт, тем более о возглавлении автокефальной Венгерской Православной Церкви, никогда не ставился и не обсуждался. Такую Церковь фактически создать не удалось, до конца войны сербов и большую часть румын, проживавших на территории Венгрии, продолжали окормлять их собственные епископы.
Неблагополучной была ситуация даже в формально существовавшей Венгерско-Русинской Православной Церкви. Эта церковная организация оказалась слабой и мало жизнеспособной. Авторитет ее администратора был существенным образом подорван лишением его иерейского сана. Пытаясь исправить ситуацию, о. М. Попов 14 февраля 1943 г. обратился в Архиерейский Синод РПЦЗ с прошением о пересмотре его дела как ошибочного. Это прошение поддержал митр. Серафим (Ляде). В своем докладе от 20 марта Владыка указал, что в момент лишения сана о. Михаил не состоял в юрисдикции РПЦЗ, в Мукачевской епархии он содействовал спасению православных приходов, активно занимался благотворительностью, помогал бедным русским эмигрантам, в том числе священникам в Будапеште, и кроме того оказал содействие митр. Серафиму, передав ему все хозяйственные дела и отчеты приходов на Пряшевщине (т.е. на территории Словакии). В результате Архиерейский Синод 13 апреля 1943 г. решил временно приостановить исполнение определения Епископского Совета от 27 февраля 1941 г. и еще раз выяснить дело о. М. Попова. [27]
Однако к этому времени ситуация существенным образом изменилась. У администратора появился заместитель – перешедший из католичества в православие Эдмунд Сунтингер, который сначала был рукоположен во иерея возглавлявшим неканоничную Хорватскую Православную Церквь митрополитом Гермогеном (Максимовым), а затем принял монашеский постриг с именем Иоанн. Государственные власти стали активно поддерживать его кандидатуру на пост епископа для венгерской части Церкви. Узнав об этом, члены Православной Духовной Консистории русинской части Церкви в составе 10 человек (архимандриты Алексий (Кабалюк), Матфей (Вакаров), Боголеп (Церковник), прот. Иоанн Солко и священники Гавриил Путраш, Георгий Носа, Василий Мандзюк, Димитрий Росоха, Феодор Стойка, Евгений Борбош) провели 25 марта 1943 г. в Мукачеве заседание, на котором резко критиковали деятельность администратора о. М. Попова и фактически сместили его.
После острой дискуссии было принято постановление: «Православная Духовная Консистория Мукачевской епархии, как законный представительный высший церковный орган во всех своих решениях касательно Православной Церкви юридически стоит выше администратора… Духовная Консистория… от имени всего духовенства и народа заявляет, что в случае, если для мадьярской части Церкви будет поставлен епископ, желаем, чтобы он администрировал и нашей частью Церкви, пока не будет поставлен и на нашей части Церкви канонический епископ». Консистория также решила послать митрополиту Берлинскому Серафиму и в венгерское Министерство образования и культов просьбу о хиротонии во епископа о. Иоанна Сунтингера.[28]
В посланном в тот же день Консисторией письме Владыке Серафиму говорилось: «Мы, члены Духовной Консистории и Суда Православной Епархии Мукачевской, как представители православного Духовенства и Народа на Подкарпатье, честь имеем обратиться к Вашему Высокопреосвященству с покорнейшей просьбой – принять нас под свое духовное покровительство и не отказать в нашей просьбе посвятить в Епископы о. Иоанна Сунтингера для Венгерской Части Церкви с тем, чтобы Он, как Епископ Венгерской Части Церкви, ведал административными делами нашей Епархии до тех пор, пока не удостоит нас Господь иметь своего канонического Архиерея.
За время двухлетнего церковного управления Администратором, положение нашей Церкви настолько осложнилось, что у нас есть основания бояться того, что при дальнейшем действии Администратора нашей вдовствующей Церкви грозит полный развал. У Духовенства и Народа за это памятное время заметно одно духовно-нравственное разложение, причем наш Народ во всем течении своей истории отличался высокими своими качествами набожности…».[29]
3 мая митрополит Серафим переслал это обращение и протокол заседания Духовной Консистории в Архиерейский Синод. В сопроводительном письме Владыка указал, что о. М. Попов (желавший вернуться в юрисдикцию РПЦЗ) фактически освобожден от должности администратора и его обязанности исполняет И. Сунтингер. Митрополит Серафим также отметил, что не может быть и речи о хиротонии о. Иоанна во епископа для Карпатской Руси, в крайнем случае только для православной Венгерской епархии. 17 мая 1943 г. Архиерейский Синод рассмотрел этот вопрос и постановил отклонить ходатайство о хиротонии о. Иоанна, так как он был рукоположен Владыкой Гермогеном (Максимовым) после наложения на него запрещения в священнослужении,  и епископа можно поставить только для епархии, состоящей в юрисдикции той церковной власти, которая совершает хиротонию.[30]
Возведенный вскоре в сан архимандрита, И. Сунтингер пытался приехать в Белград и в личной встрече убедить митр. Анастасия в своей правоте, но эта поездка не состоялась. Еще 30 апреля 1943 г. венгерский министр образования и культов вызвал сербских епископов Григория и Иринея и в личной беседе безуспешно пытался договориться с ними об участии в создании Венгерской Православной Церкви и о проведении хиротонии Сунтингера. Оба епископа заявили о необходимости отложить этот разговор до конца войны.[31]
22 июля 1943 г. о. М. Попов уволил Сунтингера от должности своего заместителя «за нарушение служебной присяги» и снова приступил к исполнению обязанностей администратора, «как давший присягу правителю Венгрии». Однако администратура уже почти не управляла церковной жизнью – большинство карпаторосских и греко-венгерских приходов не желали ей подчиняться, а «ассимилированные» румынские общины, формально принимая постановления администратуры, на деле игнорировали их.
При этом в качестве главы Церкви за богослужением все еще поминался архиепископ Пражский Савватий. В начале 1944 г. в г. Ньиредьхаза был даже основан новый венгерский приход с формальным подчинением Владыке Савватию. 29 июля 1943 г. о. Михаил вновь прислал свои объяснения Архиерейскому Синоду РПЦЗ через настоятеля русского евлогианского прихода в Будапеште иеромонаха Сергия (Мусина-Пушкина), но Синод 26 октября 1943 г. все-таки утвердил решение Епископского Совета о лишении М. Попова сана протоиерея.[32]  В данном вопросе определяющим фактором оказалась верность руководства РПЦЗ братским связям с Сербской Церковью.
К этому времени отношение венгерских властей к сербским приходам изменилось к лучшему. В 1943 г. Епископ Бачский Ириней был назначен членом Верхней палаты Венгерского парламента, 17 августа 1943 г. его посетил начальник министерского отделения по делам национальных меньшинств Бала, обещавший учитывать пожелания Владыки. Тогда же был опубликован декрет о возвращении сербским общинам, находившегося под временным секвестром недвижимого церковного имущества. Но вопрос взаимоотношения сербских епархий с Венгерско-Русинской Церковью по-прежнему остался неразрешенными, также как и не разграничена сфера их интересов в отношении возвращаемой церковной недвижимости.
В ноябре 1943 г. Архиерейский Синод намечал поездку в Будапешт епископа Венского Василия (Павловского — бывшего декана Богословского факультета Харбинского института св. кн. Владимира) для свидания с японским консулом по вопросу установления связи с русскими архиереями в Манчжурии, однако планы не осуществились из-за отказа епископу в венгерской визе.
Причиной кардинального изменения ситуации стала декабрьская поездка митр. Серафима (Ляде) в Будапешт по приглашению Министерства образования и культов для обсуждения церковных дел. Владыка разъяснил венгерскому правительству каноническую принадлежность Мукачевской епархии Сербской Православной Церкви и отказался сослужить с М. Поповым, который через несколько дней был уволен с должности администратора. Служивший в Венгрии прот. Сергий Самсониевский так описывал эти события в письме митр. Анастасию от 4 января 1944 г.: «Изменения… произошли в результате посещения Венгрии Владыкой Серафимом. Владыка дал некоторые свои указания в связи с общим положением и, хотя старался оправдать Попова, стал на принципиальную точку зрения и категорически отказался с ним служить и даже не назвал его «протоиереем» или «отцом», но величал его в присутствии министров «господином» и «доктором». Об этом стало известно на Карпатах, и духовенство отказало в повиновении Попову. Тогда Попов написал послание, в котором употребил фразы не очень тактичные в отношении этого государства, и в результате получил отпуск».[33]
В это же время новый министр образования и культов Сенье Мерше, сменивший Гомана Балинта и выбравший другой курс церковной политики, на одном из публичных собраний сказал фразу: «Я ничего не буду предпринимать больше в вопросах Православной Церкви без совета с [сербскими] епископами Иринеем и Георгием». Эти слова стали известны в Закарпатье и еще больше укрепили позиции верного довоенному порядку духовенства. Часть карпаторосских священников еще за несколько месяцев до поездки митр. Серафима обратились к епископу Бачскому Иринею с прошением принять их в свое управление. В результате данного обращения возникла постоянная связь некоторых карпатороссов с Владыкой Иринеем через русского священника В. Родзянко, который с этой целью дважды нелегально ездил в Закарпатье. По поручению епископа о. Владимир даже составил временное каноническое положение (устав) Мукачевской епархии, разосланное потом заинтересованным архиереям.
Позднее о. В. Родзянко так писал об одной из своих поездок: «В Мукачево я лично отвез св. миро, которое Владыка Ириней, тайно от оккупационных властей, арестовавших и державших в заключении Мукачевского Епископа Владимира (Раича), поручил мне отвезти каноническому Арх. Заместителю о. Иоанну Кополовичу в целях сохранения на всей этой территории Православия. Господу содействующу, это – хотя и с опасностью для жизни – было осуществлено».[34]
После отставки М. Попова администратура по желанию клира и мирян была разделена на две части. Венгероязычными приходами стал управлять Янош Ола, а карпаторосскими – игумен Феофан (Сабо). Последний имел титул администратора Мукачевской епархии и архиерейского заместителя епископа Мукачевско-Пряшевского Владимира, но фактически подчинялся епископу Иринею. В январе 1944 г. протоиерей С. Самсониевский по поручению этого Владыки переслал митрополиту Анастасию для передачи Синоду Сербской Церкви временное каноническое положение и другие документы Мукачевской епархии. При этом о. Сергий сообщил о просьбе епископа Иринея считать все передаваемые сведения о церковной ситуации в Закарпатье секретными.[35]
Вскоре после освобождения территории Закарпатья советскими войсками от немецкой оккупации, 19 ноября 1944 г. 24 священнослужителя Мукачевско-Пряшевской епархии написали обращение к Патриаршему Местоблюстителю Русской Православной Церкви Алексием (Симанским), а 7 декабря делегация православного духовенства Мукачевско-Пряшевской епархии во главе с архиерейским заместителем игуменом Феофаном прибыла в Москву при содействии командования 4-го Украинского фронта. В ходе встречи с Патриаршим Местоблюстителем Алексием и членами Священного Синода делегаты обратились с просьбой о поддержке Русской Церковью перед Сербским Архиерейским Синодом их ходатайства о передаче Мукачевско-Пряшевской епархии в каноническое ведение Московской Патриархии.[36]
11 декабря во время приема в Совете по делам Русской православной церкви делегация также поставила вопрос о желательности скорейшего присоединения Закарпатья к СССР на правах автономной республики в составе РСФСР, заявив: «Мы все преданы Советскому Союзу, но мы решительно против присоединения нашей территории к Украинской ССР. Мы не хотим быть ни чехами, ни украинцами, но хотим быть русскими и свою землю желаем видеть автономной, но в пределах Советской России».[37]
В день возвращения делегации в Мукачево – 13 декабря председатель Совета по делам Русской православной церкви Г.Г. Карпов в докладной записке И.В. Сталину подробно сообщил об этом визите. Таким образом, именно с церковной стороны исходила инициатива о присоединении Закарпатья к СССР. 15 марта 1945 г. Г. Карпов в другой докладной записке предложил И. Сталину «оформить присоединение к Московской патриархии Мукачевско-Пряшевской православной епархии (Закарпатская Украина), согласно выявленного с их стороны коллективного желания и согласия Синода Сербской православной церкви. Для этого вызвать из Белграда в Москву епископа Мукачевско-Пряшевской епархии Владимира с последующим направлением его в Мукачево». А 20 апреля 1945 г. Г. Карпов уже извещал ЦК ВКП(б), что присоединение епархии оформляет находящаяся в Белграде делегация Московского Патриархата.[38]  В это время в Закарпатье существовало около 120 православных общин и пять монастырей.
В соответствие с состоявшемся в октябре 1945 г. решением Синода Сербской Православной Церкви, епископ Мукачевско-Пряшевский Владимир (Раич) ездил в Москву, где передал дела по управлению епархии Московской Патриархии. Акт передачи состоялся 22 октября на заседании Священного Синода Русской Православной Церкви под председательством Патриарха Алексия I. После прочтения письма председателя Сербского Синода митр. Иосифа, еп. Владимир заявил и о своем личном согласии. 24 октября епископом Ужгородским и Мукачевским был назначен бывший епископ Уманский Нестор (Сидорук).[39]
В ходе ожесточенных боевых действий на территории Венгрии некоторые православные храмы существенно пострадали. Так находившийся в надгробной церкви св. мч. цар. Александры в Ирёме прах великой княгини Александры Павловны подвергся осквернению и лишь в 2004 г. был возвращен в храм из музея; исчезли каменный саркофаг, короны и образ. Существует предание, что когда советские войска в 1944 г. заняли Ирём, один из офицеров нашел в церковном доме русские духовные журналы. Он читал их ночи напролет, после чего стал проповедовать в своей части Христа. Обратившийся в Православие офицер был арестован и по приговору трибунала расстрелян, а церковная библиотека сожжена.[40]
После окончания II Мировой войны в Венгрии была в основном восстановлена довоенная система управления. Возглавляемая еп. Георгием Будимская епархия Сербской Церкви канонически и территориально осталась неприкосновенной. Представители румынских приходов в Венгрии провели в г. Дьюла съезд, где аннулировали проведенное в 1940 г. присоединение их к венгерской церковной организации, вновь заявив о своем «румынском характере», и создали Епархиальную Консисторию, подчиненную Румынскому Патриархату, во главе которой был поставлен епископ Петер (Мундруци), получивший вскоре титул викария Арадской епархии.
Венгерские православные приходы, употреблявшие за богослужением венгерский язык, оказавшись вне канонической юрисдикции, обратились к Московскому Патриарху Алексию I с просьбой о принятии их под Первосвятительский омофор. В августе 1946 г. в Венгрию для прояснения ситуации приезжали епископ Ужгородский и Мукачевский Нестор (Сидорук) и прот. Александр Смирнов.
Весной 1947 г. венгерское правительство неожиданно вновь выступило с инициативой организации Венгерской Православной Церкви (с включением в ее состав сербских и румынских приходов), теперь в юрисдикции Московского Патриархата. 1 апреля венгерский посланник в Москве обратился к Патриарху Алексию с письмом, в котором в качестве первого шага выражалась просьба о хиротонии во епископа настоятеля православного прихода в Будапеште протоиерея Яноша Варью. Особо подчеркивалось, что «это соответствует государственным интересам Венгрии».[41]
Патриарх Алексий первоначально не возражал «взять на себя ответственность по организации венгерской православной национальной церкви под юрисдикцией МП и во главе с епископом – венгром». Однако Первосвятитель посчитал необходимым, чтобы вопрос о юрисдикции был решен самими венгерскими верующими на специальном совещании. Совет по делам Русской православной церкви предложил руководству СССР разрешить Московской Патриархии пригласить в Москву делегацию православных венгров «для непосредственного обсуждения всех вопросов и хиротонии епископа». Уже 15 апреля телефонограмма и письмо Патриарха Алексия были вручены через миссию СССР в Венгрии о. Яношу Варью. 24 апреля последовал благодарственный ответ протоиерея с просьбой сообщить время желательного приезда венгерской делегации в Москву.[42]
Однако вскоре последовала резко негативная реакция со стороны Сербской Православной Церкви, в юрисдикции которой состояло большинство православных приходов в Венгрии. В конце апреля – начале мая 1947 г. состоялся ее Архиерейский Собор, в числе решений которого был «протест против принятия в юрисдикцию Московской патриархии православной церкви Венгрии». Сербский Патриарх Гавриил также резко выразил свое недовольство «назначением епископа Московской Патриархии в Будапешт», поскольку там уже был сербский архиерей. Это повлияло на позицию руководства Русской Православной Церкви. В сентябре 1947 г. представители венгерского православия все-таки посетили Москву. Но когда вопрос о создании Венгерской Церкви вновь был поднят советскими и венгерскими органами власти, Патриарх Алексий в беседе 2 февраля 1948 г. с Г.Г. Карповым твердо выразил свою негативную позицию. Согласно отчету Совета по делам Русской православной церкви об этой беседе, «из-за незначительного числа венгерских приходов портить отношения с Синодом Сербской церкви патриарх не считает нужным».[43]
Таким образом, сербские и румынские приходы Венгрии остались в юрисдикции своих Церквей. Прошения же оказавшихся вне канонической юрисдикции чисто венгерских общин, в конце концов, были удовлетворены. 11 ноября 1949 г. Священный Синод Московского Патриархата вынес решение о создании Временного управления венгерских православных приходов в ведении Русской Церкви с назначением его благочинным (администратором) прот. Иоанна Кополовича. В состав управления вошли восемь приходов: свт. Иоанна Златоуста и Успения Пресвятой Богородицы в Будапеште, вмц. Александры в Ирёме, вмч. Георгия Победоносца в Сегеде, приходы в Сентеше, Шаркадкерестуре, Ньиредьхазе и русская община с храмом прп. Сергия Радонежского в Будапеште.[44]
История чисто русских эмигрантских приходов, оказавшихся в годы II Мировой войны на территории Венгрии, имела свои особенности. Все они (кроме одного) находились в юрисдикции РПЦЗ, причем их деятельность отличалась значительной активностью. В захваченной Венгрией северо-западной части Югославии в начале 1920-х гг. поселилось семь – восемь тысяч русских эмигрантов. Большие колонии появились в городах: Нови Саде (свыше двух тысяч человек), Суботице, Сомборе и других, кроме того, было создано более 30 «казачьих станиц» – компактных селений по 10-50 казаков с семьями. Эти казаки занимались ремеслами и сельским хозяйством, но при этом оставались в подчинении своих атаманов; женились они в основном на представительницах национальных меньшинств – венгерках, словачках, русинках; детей крестили в православных храмах.[45]
Еще в начале 1920-х гг. в Нови Саде были созданы Русско-сербское благотворительное общество помощи беженцам под почетным председательством епископа Бачского Иринея, несколько эмигрантских культурно-просветительных, общественных и политических организаций. В феврале 1922 г. епископ Ириней предоставил русской общине церковь свт. Василия Великого на втором этаже своего Архиерейского дома в центре города, с 1934 г. настоятелем этого храма служил священник Сергий Самсониевский.
В 1935 г. при покровительстве Сербского Патриарха Варнавы и Первоиерарзха РПЦЗ митрополита Анастасия был основан Русско-сербский комитет для постройки русского храма (в память убитого в 1934 г. югославского короля Александра I Карагеоргиевича). К весне 1941 г. на пожертвования удалось приобрести земельный участок, разработать проект храма (во владимирско-суздальском стиле) и собрать средства на строительство, однако война помешала осуществлению этого плана.[46]
После присоединения большей части Воеводины к Венгрии, три местные русских общины оказались в неопределенном положении. Их связь с Епархиальным Управлением в Белграде и председателем Архиерейского Синода РПЦЗ митрополитом Анастасием надолго прервалась. Уже в апреле 1941 г. были распущены все русские эмигрантские организации, в том числе Общество попечения о духовных нуждах русских беженцев и отделение церковно-культурного общества «Русская Матица» в г. Нови Сад (переименованном венграми в Уйвидек).
В августе 1941 г. по требованию венгерских властей был ликвидирован Русско-сербский комитет по сооружению русской церкви в г. Нови Сад. Узнав об этом, Архиерейский Синод РПЦЗ 26 сентября постановил из собранных средств 20 тыс. динар передать на нужды русской общины в Уйвидеке, а остальные 76 тыс. – на возведение церквей в России, образовав для этой цели специальный фонд при Синоде. Однако постановление слишком поздно стало известно в Венгрии, указанные деньги перешли местному Российскому обществу Красного Креста, которое передало 30 тыс. динар на содержание русской церкви в Уйвидеке, а 20 тыс. – на издание миссионерского сборника, молитвослова и Евангелия на русском языке.[47]
По инициативе настоятеля русской церкви свт. Василия Великого в Уйвидеке о. Сергия Самсониевского 23-24 октября 1941 г. в Архиерейском доме состоялось совещание представителей русских церковных приходов, общин и групп в Венгрии. Всего их тогда насчитывалось пять, в том числе два прихода в Будапеште – один из них, хотя и находился в юрисдикции митр. Евлогия, согласно соглашению 1939 г. через епископа Пражского Сергия уже подчинялся архиепископу Берлинскому Серафиму (Ладе).
Совещание постановило: учредить «Союз русских эмигрантских православных приходов в королевстве Венгрия», составив его устав; в случае невозможности связи с Белградом за санкцией архиерейской власти обращаться к архиеп. Серафиму; выделить для работы в России пять священников, направив ходатайство об их отправке германским властям; просить митр. Анастасия учредить Духовный суд в Уйвидеке; завершить организацию приходов в Сомборе и Сабадке (Суботице). Сразу после совещания была создана комиссия под председательством о. Сергия для регистрации всех русских священников Венгрии без различия юрисдикций. В это время в Уйвидеке уже существовали миссионерские синодальные курсы (во главе с администратором — полковником Ю.Б. Броневым), и планировалось открыть их отделения в Будапеште, Сомборе и Сабатке. [48]
На следующий день в соответствии с решением совещания руководители русских эмигрантских организаций обратились с заявлением к германскому военному представителю в Будапеште с просьбой предоставить возможность местному духовенству использовать свои силы для церковной работы в России, а также для обслуживания лагерей военнопленных и русских национальных воинских частей. Был даже разработан детальный план организации и снаряжения Духовных миссий, но разрешения на их деятельность с германской стороны естественно не последовало.[49]
27 октября о. Сергий отправил протоколы совещания и проект временного устава «Союза русских эмигрантских православных приходов в королевстве Венгрия» митр. Анастасию, отметив, что если новый устав утвердить у венгерских властей не удастся, придется все приходы и их союз ввести в уставные рамки Российского общества Красного Креста в Венгрии, как единственной легальной русской организации в стране. Священник особенно просил разрешить учреждение в Уйвидеке временного Духовного суда для Венгрии, так как многие бракоразводные дела не терпели отлагательства.
Это письмо, хотя и с задержкой, дошло в Белград, и митр. Анастасий 26 декабря 1941 г. ответил, что он благословляет открытие двух новых приходов, издание миссионерской литературы, объединение же русских общин возможно только в рамках союза приходов, а создание Духовного суда в Уйвидеке вообще невозможно, дела следует в готовом виде пересылать для вынесения решения в Епископский Совет в Белград, в срочных случаях можно обращаться к архиеп. Серафиму (Ляде) в Берлин, правда, сношение с ним немногим быстрее.[50]
В действительности некоторые русские священники Венгрии поддерживали беспрепятственную связь с Владыкой Серафимом еще до вторжения немцев в Югославию. Так, например, 27 февраля 1941 г. Архиерейский Синод слушал ходатайство настоятеля будапештского прихода свящ. Афанасия Донецкова о переводе его прихода в Германскую епархию РПЦЗ ввиду невозможности сношения с епархиальным преосвященным и о разрешении совершить освящение походного храма. Правда, тогда Синод постановил запросить об этих вопросах мнение епископа Будимского Георгия. [51]
После же оккупации Югославии из архиереев РПЦЗ лишь Владыка Серафим реально мог управлять русскими приходами в Венгрии, и 15 января 1942 г. в ответ на обращение местного духовенства архиепископ издал указ о принятии этих приходов в административное управление, учредив в стране свое представительство во главе с рукоположенным им в сан протоиерея о. С. Самсониевским.
Состоявшееся 23 февраля второе совещание представителей русских приходов в Венгрии приняло к исполнению этот указ и ходатайствовало перед архиеп. Серафимом об учреждении в Уйвидеке экзаменационной комиссии для кандидатов в церковно и священнослужители и рукоположении во диакона слушателя миссионерских курсов Михаила Толмачева (что вскоре и было сделано).
6 марта венгерское Министерство образования и культов утвердило необходимые полномочия представительства, но сочло излишним учреждать союз приходов ввиду существования Российского общества Красного Креста, которое приняло на себя часть забот о церковной жизни. 22 мая 1942 г. было принято «Временное положение о православных русских эмигрантских приходах в королевстве Венгрия», в котором указывалось, что приходы канонически подчиняются состоящему в юрисдикции Синода РПЦЗ архиепископу Берлинскому и Германскому Серафиму через его представителя в королевстве Венгрия прот. С. Самсониевского.
Кроме этого в Уйвидеке были учреждены миссионерское издательство (на собрании памяти о. Иоанна Кронштадтского 7 ноября 1941 г.), временный Духовный суд для решения духовно-юридических и бракоразводных дел, постановления которого утверждались Владыкой Серафимом (бракоразводные определения этого суда признавались венгерскими властями без требования предварительного гражданского развода), и Русский православный миссионерский совет. Председателем Духовного суда стал о. Сергий Самсониевский, его заместителем – о. Василий Колюбаев, членами суда – священники Николай Чистяков и Владимир Родзянко, а казначеем – о. Михаил Толмачев.[52]
Обо всем этом о. Сергий написал митр. Анастасию 8 июня 1942 г., отметив, что венгерские власти и епископ Бачский Ириней благожелательно отнеслись к созданию представительства. Второй священник уйвидекского прихода свящ. Владимир Родзянко в тот же день написал председателю Архиерейского Синода, что после учреждения представительства архиеп. Серафима положение русских приходов значительно улучшилось, и в этом очень помог еп. Ириней (правда, поехать к Владыке Серафиму в Берлин о. Владимир не смог из-за отказа в немецкой визе).
В результате в своем ответе о. С. Самсониевскому от 20 июня 1942 г. митр. Анастасий утвердил положение о представительстве, что было окончательно закреплено решением Архиерейского Синода от 19 октября 1942 г. Таким образом, все русские приходы в Венгрии вошли в Средне-Европейский митрополичий округ Владыки Серафима. Проживавший в Уйвидеке епископ Бачский Ириней разрешил русским священникам, состоящим на его службе, обслуживать эти приходы. А 28 апреля 1942 г. он издал распоряжение по своей епархии об оказании им всяческого содействия. В письме от 20 июня митр. Анастасий тепло поблагодарил еп. Иринея за его бескорыстную помощь: «Зная, насколько Вам всегда были близки духовные нужды русских изгнанников, которым Вы уступили в пользование даже Вашу крестовую церковь в Новом Саду, я считаю для себя особенно приятным долгом выразить Вам свою душевную благодарность за постоянное попечение о русской зарубежной пастве в Вашей епархии».[53]
Епископ Бачский стал и почетным председателем одного из отделов Российского общества Красного Креста, а также Русского православного миссионерского совета, регулярно проводившего заседания в различных городах Венгрии и существенно способствовавшего облегчению жизни эмигрантов. Вскоре по инициативе совета учениками русской гимназии в Уйвидеке было изготовлено 16 тыс. крестиков для отправки на Родину через православных священников венгерской армии.
Очень активно действовало миссионерское издательство. С апреля 1942 оно стало издавать журнал «Бюллетень Представительства Архиепископа Берлинского и Германского для русских православных эмигрантских приходов в королевстве Венгрия», печатавший интереснейшую информацию о церковной жизни на Украине и в России. К 1 октября вышли три номера бюллетеня, краткое толкование Молитвы Господней с образом Спасителя тиражом 10 тыс. экземпляров (1200 из которых уже было переправлено в Россию), 5 тыс. листков с прославлением Богоматери, 5 тыс. икон Владимирской Божией Матери, миссионерский сборник, молитвослов, Евангелие, иконки Христа Спасителя, разрешительные молитвы и т.д. По инициативе духовной писательницы А.А. Сердюковой было начато печатание листков для России. Часть изданий распространялась по невысокой цене среди местного православного населения; 2 тыс. листков были к концу 1942 г. переправлены митр. Анастасию в Белград для дальнейшей отправки в Россию. В мае 1942 г. был произведен первый выпуск миссионерских курсов из 20 человек, еще 50 продолжило свое обучение.[54]  Но если изданная духовная литература различными путями попадала на Восток, то для выпускников курсов этот путь оказался наглухо закрыт.
Они нашли применение для своей деятельности в Венгрии. Число русских приходов там быстро росло. К лету 1942 г. помимо пяти существовавших – в Будапеште, Уйвидеке, Сабадке и Сомборе были созданы еще два прихода: при церкви прп. Сергия Радонежского в г. Врбасе с районом Средней Бачки (настоятель свящ. Владимир Родзянко) и в г. Тителе с районами Лок, Вилово и юго-восточная Шайкашка (настоятель свящ. Михаил Виноградов). К этому времени появились еще три самостоятельные русские общины: в г. Паланка (официально учреждена 24 июля 1942 г.), г. Обече и в основанном в начале 1920-х гг. эмигрантами из России в районе Средней Бачки селе Николаевка. Число русских священнослужителей  в этих приходах достигло девяти. При этом имелись и русские священники, окормлявшие чисто сербские общины, например о. Флор Жолткевич, служивший в 1937-1950 гг. в церкви с. Доньи Ковиль Бачской епархии.
Настоятель старейшего в Венгрии русского (евлогианского) прихода Пресв. Троицы в Будапеште иеромонах Сергий (Мусин-Пушкин) был к Пасхе награжден золотым наперсным крестом. Свящ. В. Родзянко 8 июня 1942 г. написал митр. Анастасию, что с о. Сергием у него настоящая дружба (несмотря на разные юрисдикции). Сам о. Владимир (внук председателя Государственной Думы Российской империи М.В. Родзянко, будущий архиепископ Американской Православной Церкви Василий) за свою чрезвычайно активную деятельность (он входил в Духовный суд, миссионерский совет и Красный Крест) также был к Пасхе 1942 г. награжден наперсным крестом.
Именно стараниями о. В. Родзянко в октябре 1941 г. в Уйвидеке была открыта русская гимназия, где сам о. Владимир преподавал Закон Божий. Директором гимназии стал бывший председатель Новосадского отделения «Русской Матицы», пресс-секретарь Всеукраинского Церковного Собора 1918 г. и член Русского Всезаграничного Церковного Собора 1921 г. Д.В. Скрынченко. Важным шагом было создание в декабре 1941 г. в Уйвидеке первого русского сестричества во имя Царицы Небесной, которое развернуло широкую благотворительную деятельность.[55]
13-14 декабря 1942 г. в Уйвидеке прошел первый миссионерский съезд, который официально учредил уже фактически созданный в начале года представительством митр. Серафима в Венгрии Русский миссионерский совет в составе четырех отделов: воспитательного, издательского, учебного и самарянского (благотворительного). В своем вступительном слове представитель митр. Серафима о. С. Самсониевский сказал: «Переживаемое время заставляет каждого христианина с особенной глубиной ощутить необходимость и силу благодатной помощи Св. Церкви. С Ней соединяются и наши надежды на спасение родного народа. Но христианский долг, долг верных чад Св. Церкви, требует от каждого и действенности, активности: веру нужно не только исповедовать, но и проповедовать. Нужна миссионерская работа – и здесь, и в России».
Отец Сергий приветствовал новые приходы, «как школы для будущей работы в России». Съезд заслушал и обсудил доклады руководителей отделов миссионерского совета; пополнил его состав делегатами из мирян от всех приходов; выступил с инициативой создания сестричеств в Сабадке, Сомборе, Паланке и Врбасе на основе устава уйвидекского сестричества; возбудил ходатайство о выпуске бюллетеня представительства в расширенном виде – с публикацией конспектов или тезисов всех лекций на миссионерских курсах; призвал все приходы провести регистрацию русских детей и молодежи.[56]  В правление миссионерского совета входили настоятели русских храмов, штатные руководители отделов (А.А. Сердюкова, П.И. Ризнич, В.Д. Порошин, Н.П. Шидловская, А.П. Беликов, Г.Б. Броневский, В.В. Бартеньева) и казначей правления Л.Ф. Курносенко.
Получив протокол миссионерского съезда митр. Анастасий в письме от 12 февраля 1943 г. выразил о. С. Самсониевскому благодарность за энергичную работу по подготовке эмигрантов для будущей работы в России и распространению веру там уже сейчас (значительную часть изготовленных в Венгрии крестиков, икон и духовной литературы удалось переправить на оккупированную территорию СССР). Вскоре после окончания съезда – 27 декабря начался новый семестр миссионерских курсов, на которых преподавали о. В. Родзянко, духовная писательница А.А. Сердюкова и еще шесть мирян. Теперь лекторы стали выезжать из Уйвидека в других городах, куда высылались и конспекты лекций. Настоятель будапештского прихода РПЦЗ о. А. Донецков написал и опубликовал свой учебник Священной истории, пожертвовав 100 экземпляров для русских детей в Венгрии. К апрелю 1943 г. в большинстве приходов были созданы сестричества, в Вербное воскресенье в Уйвидеке состоялось детское миссионерское собрание с выдачей наград за лучшие сочинения.
15 марта 1943 г. в Сабадке состоялся 2-й миссионерский съезд, который предложил всем русским приходам оборудовать походные церкви для отправки их при первой возможности в Россию, и постановил в ознаменование дня св. кн. Владимира издать Евангелие, объявив для этого повсеместный сбор пожертвований. К этому времени были изданы брошюры А.П. Беликова «Сила молитвы в жизни человека», В.В. Бартеньевой «Практический путь миссионерства и роль женщины в нем», А.А. Сердюковой «Православная Соборность и возрождение России» и ряд других. В июле 1943 г. Русский миссионерский совет учредил комиссию по сооружению в приходах походных церквей; председателем комиссии и начальником создаваемой для этой цели мастерской был назначен староста Врбаского прихода П.И. Ризнич. [57]
Следует отметить, что через прот. С. Самсониевского в значительной степени осуществлялась связь Архиерейского Синода с русским монастырем прп. Иова в Словакии, где печаталась газета «Православная Русь». С 1942 г. о. Сергий пересылал номера этой газеты в Белград. 28 сентября 1943 г. митр. Анастасий, в частности, просил о. С. Самсониевского переслать официальное заявление главы РПЦЗ по поводу избрания митр. Сергия (Страгородского) Патриархом в монастырь прп. Иова для публикации в «Православной Руси».[58]
Большое внимание своему представительству в Венгрии уделял митр. Серафим (Ляде). В 1943 г. он дважды по приглашению Министерства образования и культов на несколько недель приезжал в эту страну – в январе и декабре. К 1944 г. насчитывалось семь приходов с пятью соборными храмами и, кроме того, 16 более мелких общин и подобщин – в общей сложности в 17 городах, прежде всего в области Бачка. 2 июня 1944 г. скончался о. С. Самсониевский и своим представителем митр. Серафим 5 июля назначил священника Василия Колюбаева.
Это потребовало и других перемещений. 5 июля настоятелем церквей св. Василия Великого в Уйвидеке и прп. Сергия Радонежского в Врбасе Владыка Серафим временно назначил свящ. Николая Чистякова, а настоятелем церкви свт. Николая в Сабадке – свящ. Владимира Родзянко; тогда же псаломщик Николай Фектушев был определен во диакона. К середине 1944 г. число русских приходов в Венгрии достигло восьми, последним – в начале февраля был создан приход в русском селе Плавна с новым домовым храмом свт. Николая. Его настоятелем стал рукоположенный еп. Иринеем, по просьбе митр. Серафима, во священника о. Михаил Толмачев.[59]
С 1943 г. в Венгрии появились угнанные с оккупированной территории СССР остарбайтеры (в основном женщины), которых сразу же стали окормлять местные русские священнослужители. При миссионерском совете был сразу же создан отдел духовной и социальной помощи русским девушкам во главе со священником Василием Колюбаевым. В январе 1944 г. отцы В. Колюбаев и В. Родзянко совершили Рождественское богослужение в рабочем лагере русских девушек вблизи Сабадки, при этом пел хор работниц, организованный о. Владимиром. Сабадский комитет Русского Красного Креста активно помогал девушкам продуктами и одеждой и, в конце концов, с помощью духовенства добился их освобождения из лагеря и распределения работницами по семьям венгерских крестьян.[60]
Приближение конца войны вновь резко изменило ситуацию. В сентябре 1944 г., когда советские войска подошли к границам Венгрии, была закрыта русская гимназия в Уйвидеке. Вскоре оказалась разрушена бомбой церковь в Сабадке и «ввиду военных событий» закрыта церковь в Врбасе. Значительная часть русских эмигрантов, небезосновательно опасаясь возможных репрессий, стала уезжать в западном направлении (в частности, иеромонах Сергий из Будапешта уехал в Париж, а священник Николай Чистяков из Нови Сада в австрийский г. Грац)), однако большинство осталось.
В 1979 г. протоиерей Владимир Родзянко в одном из писем вспоминал: «При наступлении Красной Армии мой Владыка Епископ Ириней, напомнив мне житие св. Поликарпа Смирнского, сказал, что он лично от своей паствы никуда не уйдет (даже если это ему будет стоить жизни, что фактически и случилось!) и то же советовал сделать и мне. Я остался с паствой… Фактически это означало осуществление на деле, а не только в теории, полного евхаристического общения с Русской Церковью в России и ее епископами».[61]
В своих недавно опубликованных воспоминаниях о. Владимир привел другие интересные подробности: «Осенью 1944 г. я получил письмо от матери. Она сообщила, что они собираются уезжать. Просят принять решение. За мной приехал один русский эмигрант. Десять дней ждали все прихожане: уеду или нет. Но я не наемник, а пастырь. Остался со своей паствой». В то время священник служил в церкви с. Станишиче и своими решительными действиями фактически обеспечил сдачу немцами села без боя.[62]
В связи с отъездом о. Николая Чистякова свободного русского священника в Нови Саде не оказалось, и епископ Мукачевско-Пряшевский Владимир с согласием епископа Иринея в марте 1945 г. назначил настоятелем церкви свт. Василия Великого хорошо знавшего русский язык сербского иеромонаха Иоанна (Стойковича), принявшего перед этим монашество в русской церкви Пресв. Троицы в Белграде. Уехавшего в Германию регента хора Васильевской церкви В.Ф. Григорьева сменила Е.Ф. Мазаракий.
С приходом советских войск области, отторгнутые Венгрией от Югославии, вновь вернулись в состав последней и с ними все русские общины, кроме двух будапештских. Уже 31 января 1945 г. на Всероссийском Поместном Соборе в Москве была принята «Инструкция по управлению русскими приходами в Банате», освобожденном тогда советской армией. Эти приходы первоначально вошли в состав Московского Патриархата. В апреле, вскоре после подписания советско-югославского договора о дружбе и взаимопомощи, было образовано «Общество по культурному сотрудничеству Воеводины с СССР», в котором Д.В. Скрынченко занял должность библиотекаря, передав обществу библиотеку «Русской Матицы» (он скончался в 1947 г. и был похоронен на русском отделении Успенского кладбища Нови Сада).
Отец В. Родзянко 3 апреля 1945 г. писал Московскому Патриарху Алексию: «Выражая Вашему Святейшеству желание послужить Св. Церкви Русской, духовным чадом которой (наравне с Сербской Церковью) я себя считаю, я всецело предоставляю себя в распоряжение Вашего Святейшества, в надежде, что моя работа, как научного церковного работника, будет полезна Матери-Церкви и Родине».[63]
В конце 1945 г. по соглашению Московского и Сербского Патриархатов все русские приходы (кроме белградского) были включены в местные сербские епархии. Шесть приходов Воеводины оказались в составе особого русского благочиния подчинены епископу Бачскому. Владыка Ириней еще в конце 1944 г. был лишен новыми югославскими властями возможности управлять епархией, он был на полтора года подвергнут домашнему аресту, якобы за «бездействие» в защите сербов от венгерских оккупантов. Однако 15 марта 1946 г. Владыка вновь вернулся к своему служению и 15 апреля того же года возвел благочинного священника Василия Колюбаева в сан протоиерея.
Епископ Ириней также остался председателем Русского миссионерского совета, который еще несколько лет продолжал свою церковно-просветительскую деятельность. Первые послевоенные годы продолжал выходить и бюллетень благочиния. После возвращения еп. Иринея к служению снова была открыта опечатанная несколько месяцев русская церковь свт. Василия Великого в его Архиерейском доме, при этом богослужения продолжали совершаться и во второй используемой русскими новосадской церкви свт. Николая.[64]  Однако вся эта деятельность продолжалась недолго. В 1947 г. начались массовые репрессии русских эмигрантов в Югославии, в том числе священнослужителей (в частности, о. Владимир Родзянко в 1949 г. был приговорен к восьми годам заключения, из которых отсидел два). В результате русское благочиние в Воеводине фактически было разгромлено, русская же церковь свт. Василия Великого в Нови Саде упразднена в 1955 г.

********

[1]  Венгрия // Православная энциклопедия. Т. 7. М., 2004. С. 566-567.
[2]  Русские храмы и обители в Европе. Авт.-сост. Антонов В.В., Кобак А.В. СПб, 2005. С. 41-42.
[3]  Синодальный архив Русской Православной Церкви за границей в Нью-Йорке (СА), д. Протоколы Архиерейского Синода 28 ноября 1940 – 18 сентября 1946; Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), ф. 6343, оп. 1, д. 119, 122.
[4]  Adrianyi G. Geschichte der Kirche Osteuropas im 20 Jahrhundert. Paderborn, 1992. S. 44.
[5]  Замойски Я.Е. Русская Православная Зарубежная Церковь. 1929-1938. По материалам польских заграничных служб // Новая и новейшая история. 1998. № 1. С. 57.
[6]  СА, личное дело архиеп. Аверкия (Таушева).
[7]  Там же, д. Протоколы Архиерейского Синода 28 ноября 1940 – 18 сентября 1946.
[8]  Поспеловский Д. Тоталитаризм и вероисповедание. М., 2003. С. 276.
[9]  Mircea Pacurariv. Geschichte der Rumänische Orthodoxe Kirche. Erlangen, 1994. S. 558-559.
[10]  Трушнович Я.А. Русские в Югославии и Германии, 1941-1945 гг. // Новый Часовой. С.-Петербург. 1994. № 2. С. 142.
[11]  Радић Р. Држава и верске заjеднице 1945-1970. Део 1, 1945-1953. Београд, 2002. С. 54-55; Hory L., Broszat M. Der kroatische Ustascha-Staat 1941-1945. Stuttgart, 1964. S. 96.
[12]  Бачская епархия // Православная энциклопедия. Т. 4. М., 2002. С. 401; Мосс В. Православная Церковь на перепутье (1917-1999). СПб., 2001. С. 239.
[13]  Косик В.И. Русская Церковь в Югославии (20 – 40-е гг. XX века). М., 2000. С. 217.
[14]  Institut für Zeitgeschichte München (IfZ), Fa 502, Bd. 1. Bl. 100-101.
[15]  Bundesarchiv Berlin (BA), NS 15/510. Bl. 210.
[16]  Ebenda, R 901/69301. Bl. 70, R 58/35. Bl. 11; Suttner E. Die katholische Kirche in der Sowjetunion. Würzburg, 1992. S. 32-33.
[17]  BA, R 901/69301. Bl. 221-222, 227.
[18]  Ebenda, Bl. 68-69.
[19]  Ebenda, Bl. 42-44.
[20]  Ebenda, Bl. 280-281.
[21]  Spuler B. Die orthodoxen Kirchen // Internationale kirchliche Zeitgeschrift. 1943. XXIII. Heft 3/4. S. 166; Венгрия. С. 567.
[22]  BA, R 901/69301. Bl. 280-281; Suttner E., a.a.O., S. 33.
[23]  СА, д. 18/41, л. 28-31.
[24]  Там же, д. 24/42.
[25]  Радић Р. Указ. соч. С. 51, 76.
[26]  Politisches Archiv des Auswärtigen Amts Bonn (AA), Inland I-D, 4798.
[27]  СА, д. Протоколы Архиерейского Синода 28 ноября 1940 – 18 сентября 1946.
[28]  Там же, д. 30/43.
[29]  Там же.
[30]  Там же.
[31 ]  Радић Р. Указ. соч. С. 55.
[32]  СА, д. Протоколы Архиерейского Синода 28 ноября 1940 – 18 сентября 1946; Spuler B., a.a.O. // Internationale kirchliche Zeitgeschrift. 1944. XXIV. Heft 1/2. S. 69-70.
[33]  СА, д. 30/43, д. 18/41.
[34]  Stanford University, Special collections Librarian, Grabbe (Grigorii) Papers, Box 1, Foleler 1.
[35]  СА, д. 30/43, д. 18/41.
[36]  Российский государственный архив социально-политической истории (РГСПИ), ф. 17, оп. 125, д. 235, л. 204-208.
[37]  Одинцов М.И. Религиозные организации в СССР накануне и в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. М., 1995. С. 144-145; СА, д. 47/44; Журнал Московской Патриархии (ЖМП). 1945. № 11. С. 20.
[38]  ГАРФ, ф. 6991, оп. 1, д. 29, л. 104, 145об.
[39]  Прот. Владислав Цыпин. История Русской Церкви 1917-1997. (История Русской Церкви. Кн. 9). М., 1997. С. 350, 751.
[40]  Русские храмы и обители в Европе. С. 42, 44.
[41]  Чумаченко Т.А. К истории организации Совещания глав православных автокефальных церквей в июле 1948 г. в Москве // Свобода совести в России: исторический и современный аспекты. М., 2005. С. 231-232; ГАРФ, ф. 6991, оп. 1, д. 149, л. 222-223.
[42]  Там же.
[43]  Чумаченко Т.А. Указ. соч. С. 232, 239-240; ГАРФ, ф. 6991, оп. 1, д. 150, л. 133, д. 293, л. 4.
[44]  Венгрия. С. 567-569; Венгерское благочиние // Православная энциклопедия. Т. 7. М., 2004. С. 551-552.
[45]  Арсеньев А. Русская интеллигенция в Воеводине // Русская эмиграция в Югославии. М., 1996. С. 74-75.
[46]  Его же. Русский православный приход в Новом Саду 1922-1955 гг. // Православная Русь. 1998. № 17. С. 5-6.
[47]  СА, д. 18/41; Колмаков В. Верный сын православного Отечества // Воронежский епархиальный вестник. 2003. № 3 . С. 96-97.
[48]  СА, д. 18/41, л. 2-5.
[49]  Там же, л. 7-8.
[50]  Там же.
[51]  Там же, д. Протоколы Архиерейского Синода 28 ноября 1940 – 18 сентября 1946.
[52]  Арсеньев А. Русский православный приход в Новом Саду 1922-1955 гг. С. 7.
[53]  Там же; СА, д. 18/41, л. 17-18, 29, 33.
[54]  Бюллетень Представительства Архиепископа Берлинского и Германского для русских православных эмигрантских приходов в королевстве Венгрия. 1942. № 1. С. 3, № 2. С. 4; Жизнь Церкви. Вып. 2. 1943. С. 39; СА, д. 17/41, л. 32; Spuler B., a.a.O. // Internationale kirchliche Zeitgeschrift. 1944. XXIV. Heft 1/2. S. 70.
[55]  СА, д. 30/43; Колмаков В. Указ. соч. С. 97.
[56]  СА, д. 18/41.
[57]  Там же.
[58]  Там же, д. 36/43, д. 18/41.
[59]  Там же, д. 18/41, л. 28; Арсеньев А. Русский православный приход в Новом Саду 1922-1955 гг. С. 7-8; Церковная жизнь. 1942. № 7. С. 109-110.
[60]  Православная Русь. 1944. № 5-6. С. 15.
[61]  Stanford University, Special collections Librarian, Grabbe (Grigorii) Papers, Box 1, Foleler 1.
[62]  Косик В.И. Указ. соч. С. 217-218.
[63]  Там же. С. 151.
[64]  Арсеньев А. Русский православный приход в Новом Саду 1922-1955 гг. С. 7-8; Колмаков В. Указ. соч. С. 97; СА, д. 47/44.

Журнал «Церковь и время». № 2 (43), 2008 г.