Антирелигиозная пропаганда
Митрополит Сергий (Страгородский) и советская власть. Декларация лояльности 1927 г.
Церковь и общество. 1922-1928 гг.
Новое наступление на Церковь. Антицерковное законодательство 1929 года

Организация антирелигиозной пропаганды

Большевики являются пионерами в деле организации систематической антирелигиозной пропаганды. Новые власти не скрывали антихристианского характера своих целей и политики. С начала 1918 г. «Правда» рекламировался сатирический журнал «Красный дьявол». Естественным было появление в Тамбове и еще трех городах памятника Иуде Искариоту. Уже в первые месяцы существования советской власти в партийных газетах началась кампания против эксплуатирующих приходское духовенство монахов-епископов.

Кроме задач сугубо «просветительского и воспитательного» характера власть ставила и сугубо прагматические задачи. Всем антирелигиозным кампаниям и мероприятиям советской власти с первых дней ее существования предшествовали пропагандистские кампании в советской печати.

По при­зыву Ленина (объединить усилия коммунистов и некоммунистов в атеис­тической пропаганде) в 1922 г. было основано непартийное издательство  Атеист,  специализировавшееся на переводах «буржуазных» атеистов. XI съезд партии (1922 г.) постановил «обратить издательства «Главполитпросвет», «Красная новь» и журнал под тем же названием в специальное партийное издательское предприятие для публикации популярной марксистской и антирелигиозной литературы.

В то же время на характере антирелигиозной пропаганды отражались все внутрипартийные веяния. Так, в отличие от партийных документов 1922 г.,  Резолюция ХП съезда  (1923) призывала всего лишь к расширению антирелигиозной пропаганды и предостерегала против оскорбления религиозных чувств «примитивными методами» осмеяния предметов культа и обрядов; заявлялось, что такие приемы только «усиливают религиозный фанатизм». Вместо этого съезд призывал расширить публикации антирелигиозной литературы научно-популярного характера, а также больше сосредоточиться на аналитической исследовании истоков и истории религии».

Например, в согласии с резолюцией, в 1922 г. начинается издание нескольких специально антирелигиозных журналов, которые грубостью основной массы публикуемого материала вступали в противоречие с последовавшими в 1923 году призывами к умеренности. Грубо атеистический журнал Наука и религия,  издаваемая бывшим священником Михаилом Галкиным (литературный псевдоним Горев) появился в декабре 1922 г., по вскоре был вытеснен в соответствии с новой линией более «умеренным» еженедельником  Безбожник , под редакцией самого Ярославского.

В течение периода нэпа ответственному за всю партийную пропаганду Агитпропу ЦК неоднократно приходилось призывать к порядку (умеренности) крайне левых борцов с религией были: закрыты два наиболее оголтелых журнала, в частности «Безбожник у станка».

От того времени в партийном архиве сохранились доносы «атеистов по долгу совести» (Ионы Брихничева и др.) на «атеистов по долгу службы» (Е. Ярославского, М. Кобецкого). Атмосферу» в руководящих сферах только что созданного  Союза безбожников  как нельзя лучше, пишет Крапивин, иллюстрирует открытое письмо (1925 г.) бывшего православного священника И. Брихничева (по совместительству — эксперта ВЧК по церковным вопросам) на имя редактора газеты «Беднота», тоже бывшего православного священника М. Горева (копии — И. В. Сталину, ЦАПО ЦК и т. д.):

…Трудно согласиться с  тем,  что Костеловской и еврею Губельману можно быть антирелигиозниками в крестьянской стране, а нам, русским, … нельзя быть антирелигиозниками, потому что я… 20 лет т. назад был попом… За то, что я называю Губельмана его настоящим именем, а не псевдонимом, меня назовут юдофобом… Это не юдофобия, а благородный протест. Если негодяи устраивали Губельманам когда-то погромы, это не значит, что мы должны позволять Губельманам и Костеловским… садиться себе на шею.

Интеллектуальный уровень издаваемой антирелигиозной литературы был очень низок. Сохранилась оценка этой литературы Сталиным. Как пишет Д. Волкогонов, «В мае 1925 г. Сталин поручил своему помощнику Товстухе создать для него личную библиотеку. В пункте 3 «Записки библиотекарю» он написал:

«Все остальное классифицировать по авторам (исключив из классификации и отложив в сторону: учебники всякие, мелкие журналы, антирелигиозную макулатуру  и т.п.)».

Среди пропагандистских акций начала 20-х гг. выделяются инициированные Москвой кощунственные комсомольские «пасхи» и «рождества». Карнавальные шествия одетых в облачения православных священников, платья протестантских пасторов и еврейских раввинов комсомольцев нередко завершались сжиганием икон и церковных книг. Эти действа освещались в прессе как ростки нового коммунистического сознания. Сообщалось о сотнях и тысячах участвующих. Но, по мнению инициаторов, эти кампании не достигли ожидаемого результата. В Отчете отдела пропаганды и агитации ЦК ВКП (б) «Об антирелигиозной работе за период между XIII и XIV съездами» (то есть между маем 1924 г. и декабрем 1925 г.) говорилось, что

«комсомольские пасхи» и «комсомольские рождества» не сыграли и не могли сыграть сколько-нибудь положительной роли, так как проводились обычно неумело и только отталкивали верующих людей».

Инструментом власти в организации антирелигиозного воспитания населения и антирелигиозной пропаганды стал созданный в 1925 г. и возглавляемый Е. Ярославским  Союз безбожников  (СБ). Именно СБ издавал многомиллионными тиражами атеистическую литературу. Под его давлением Наркомпрос принял постановление о «безрелигиозном воспитании» в школе (письмо ГУСа 1925).

Некоторое время в качестве средства атеистической работы властями организовывались публичные диспуты большевистских пропагандистов со священнослужителями или преподавателями духовных учебных заведений. Они были популярны и собирали большую аудиторию. Диспуты выявили низкий уровень партийных пропагандистов. После неудачного диспута наркома А. Луначарского с обновленческим митрополитом А. Введенским они были запрещены.

Об уровне атеистических выступлений говорит план доклада Бухарина на съезде учителей:

Вера в бога и черта есть затемнение сознания трудящихся.

Почитание душ умерших богатеев было основой религии.

Слово «бог» происходит от слова «богатый».

Что на земле, то и на небе.

Вера в бога есть вера в рабство.

Церковь была организацией буржуазного государства.

Почему необходимо отделение церкви от государства.

Религия есть частное дело.

Школа должна быть доступна каждому бедняку.

Образование должно быть всеобщим и обязательным.

Митрополит Сергий (Страгородский) и советская власть.  
Декларация лояльности 1927 г.

После смерти патриарха Тихона 2 апреля 1925 г. Церковь формально возглавлял Патриарший Местоблюститель (т.е. исполняющий обязанности Патриарха до момента его избрания) митрополит Петр (Полянский). Фактически, с согласия митрополита Петра, руководство ею перешло к митрополиту Сергию (Страгородский). Являясь формально всего лишь » заместителем заместителя»,  Сергий попытался решить две неотложные задачи: достичь легализации Церкви и сохранить ее от дальнейшего распада. С этой целью он пытается созвать архиерейский собор. В условиях ареста и ссылки большинства епископов это оказалось невозможным. Сергий предложил избрать патриарха путем письменного опроса. Его действия были расценены властями как «политический заговор». Начались массовые аресты епископов. Восемь месяцев провел в тюрьме и митрополит Сергий.

Вскоре после освобождения митрополита из тюрьмы (в марте 1927 г.) НКВД неожиданно (в мае) дает Сергию официальное разрешение открыть в Москве  Временный Патриарший Священный Синод.  Тем самым создавались условия для воссоздания высшего церковного управления. 29 июля 1927 г. Сергий и члены организованного им Синода выступили с «Посланием к пастырям и пастве», более известным какДекларация митрополита Сергия 1927 г.  Речь шла об отношении Православной Российской Церкви к существующей гражданской власти. Послание было своеобразной декларацией лояльности режиму — отчаянная попытка спасения духовенства и Русской Православной Церкви на советской территории. В ней содержалась несколько двусмысленная фраза:  «Мы хотим быть Православными и в то же время сознавать Советский Союз нашей гражданской родиной, радости и успехи которой — наши радости и успехи, а неудачи — наши неудачи «.

Декларация поставила Церковь на грань нового раскола в рядах Церкви. От общения с митрополитом Сергием отказались авторитетные в Церкви епископы. Последовавшее за Декларацией требование Сергия о такой же декларации лояльности со стороны духовенства в эмиграции привело к уходу в юрисдикцию Патриарха Константинопольского ранее лояльных Патриарху Тихону приходов, находящихся за рубежом. Их возглавил митрополит Евлогий (Георгиевский; 1868-1948).

Соборная точка зрения на отношения к новой власти была высказана в Обращении (май 1927) православных епископов — заключенных Соловецких островов — к правительству СССР (известна как «Соловецкое послание»):

«Церковь не касается … политической организации власти, ибо лояльна в отношении правительств всех стран, в границах которых имеет своих членов. Она уживается со всеми формами государственного устройства от восточной деспотии старой Турции до республики Североамериканских штатов».

Церковь и общество. 1922-1928 гг.

Расчет на раскол, провокации и выборочный террор не оправдали себя. Сложившаяся трагическая ситуация 20-х гг. сопровождалась, однако, духовным возрождением Церкви. По словам очевидца, «во всех приходах появились сестры-монахини. Они занимались по большей части благотворительностью, главным образом в отношении арестованного духовенства. Сильные приходские советы защищали свои церкви. Обычным делом стали сборы средств для узников совести, концерты церковной музыки, популярные богословские лекции. Церкви неизменно были переполнены… Престиж и авторитет преследуемого и гонимого духовенства был неизмеримо выше, нежели духовенства при царизме»(В.Ф. Марцинковский). Статистика показала появление новых православных церквей, построенных разбогатевшими во время нэпа крестьянами.

Новое наступление на Церковь. Антицерковное законодательство 1929 года

Сигналом к новому наступлению на Церковь послужила речь И. В. Сталина на XV съезде ВКП(б) в 1927 г., в которой содержалась критика в адрес партийных руководителей, допустивших ослабление антирелигиозной работы. С этого времени обвинения в мягкотелости по отношению к Церкви будет обязательным элементов в наборе обвинений в адрес оппозиции. В течение нескольких последующих месяцев Сталин неоднократно обращался к проблеме борьбы с религией и церквами.

В беседе с представителями американских рабочих организаций (сентябрь 1927) Сталин на заданный самому себе вопрос: «…подавили ли мы реакционное духовенство?» — ответил, что «да, подавили. Беда только в том, что оно не вполне еще ликвидировано». В апреле 1928 г. на собрании московского партактива И. В. Сталин,   продолжив тему о наступ­лении на кулака, соединил ее уже с необходимостью прове­дения «самой боевой антирелигиозной работы в массах» и при­звал к решительной борьбе с религией. В этом выступлении раскрывается методика борьбы большевиков со своими противниками.

«Мы предприняли вмешательство партии в заготовительную кампанию и удар по кулацко-спекулянтским элементам после XV съезда нашей партии… Получилась в известной степени такая же комбинация (конечно, с соответствующими оговорками), какая имела место в 1921 году, когда партия во главе с Лениным, ввиду голода в стране, поставила вопрос об изъятии ценностей из церквей на предмет приобретения хлеба для голодающих районов …. и когда попы, уцепившись за ценности, выступили на деле против голодающих масс и тем самым вызвали озлобление масс против церкви вообще …, против попов и их руководителей в особенности… Дело в том, чтобы связать широкую массовую антирелигиозную кампанию с борьбой за кровные интересы народных масс и повести ее таким образом, чтобы она, эта кампания, была понятна для масс, что­бы она, эта кампания, была поддержана массами».

Следующим этапом на пути к массированному наступлению на Церковь стало специальное заседание оргбюро ЦК под председательством Л. Кагановича (10 декабря 1928). По итогам состоявшегося на нем обсуждения и после соответствующей санкции ПБ (24.01.1929 г.) на места был разослан сов. секретный циркуляр за подписью Л. Кагановича  «О мерах по усилению антирелигиозной   работы» , в котором религиозные организации (не только РПЦ) определялись как «единственно легально действующие контрреволюционные организации имеющие влияние на массы» (см. Крапивин). От комсомола и Союза безбожников потребовали активизации борьбы с религией. Был реанимирован лозунг «Борьба с религией — это борьба за социализм». Союз безбожников на своем втором съезде превратился в  Союз  воинствующих безбожников  (СВБ). Накал антирелигиозных страстей на съездах и пленумах ЦК СВБ и комсомола был столь велик, что на них стал обсуждаться вопрос о целесообразности вообще существовании религии в СССР.

С конца 1928 года напряжение нарастает еще больше. «В декабре 1928 г. оргбюро ЦК, а в январе 1929 г. политбюро потребовали от советских и хозяйственных структур «изжить практику хозяйственного обслуживания» религиозных организаций. НКВД предписывалось отказать религиозным общинам в праве аренды жилых и торговых муниципальных помещений; Госиздату — перестать печатать «мистику» и художественную литературу на религиозные сюжеты (в отношении классики — не допускать массового переиздания такого рода произведений). Комитету по делам печати были отданы распоряжения прекратить снабжать бумагой религиозные издательства. Руководством кооперации были даны указания на места о запрещении производства и продажи предметов религиозного культа» (Крапивин).

О накале антирелигиозных страстей говорят выдвигаемые пропагандой лозунги: «Религия – тормоз — пятилетки» (Комсомольская правда от 22 сентября 1929 г.) и «Борьба против религии – есть борьба за пятилетку в четыре года, за темпы, за качество, за международное революционное движение» (выдвинут на 3 пленуме ЦК СВБ).

В рамках этого наступления началась активная антирелигиозная «борьба» в школах. Детей, «родившихся от впавших в атеизм родителей» (Крапивин), стали вовлекать в организации юных безбожников. К антирелигиозной кампании в школе подключили пионерские организации. « К борьбе с пьянством, хулиганством, с религиозным дурманом, юный пионер, будь готов»,  — обратился со страниц газеты «Безбожник» к Всесоюзному слету пионеров (15 августа 1929 г.) Е. Ярославский.

Параллельно с активностью общественных организаций шла разработка правовых документов, определяющих все стороны жизни религиозных объединений. К началу весны 1929 года они были разработаны. Постановлением ВЦИК и СНК РСФСР от 8 апреля 1929 г. «О религиозных объединениях» (и соответствующими инструк­циями и разъяснениями ВЦИКа и НКВД от 1.10.1929, 20.06.1930, 16.01.1931 гг.) всем религиозным организациям запрещалась любая (кроме отправления культа) деятельность60.

В этих документах утверждалось, что с точки зрения властей существуют только «двадцатки» мирян, которые составляют приход и арендуют помещение у местных властей. И хотя они должны быть обязательно зарегистрированы (в течение года), эта регистрация не дает «религиозным объединениям и избираемым ими исполнительным органам прав юридического лица». В свою очередь принадлежавшее местным властям «право на регистрацию» превращалось в мощный инструмент давления на верующих.

Пункт 17 гласил:

«Религиозным объединениям воспрещается: а) создавать кассы взаимопомощи, кооперативы, производственные объединения и вообще пользоваться находящимся в их распоряжении имуществом для каких-либо иных целей кроме удовлетворения религиозных потребностей; б) оказывать материальную поддержку своим членам; в) организовывать как специальные детские, юношеские женские молитвенные и другие собрания, так и общие библейские, литературные, рукодельческие, трудовые, по обучению религии и т. п. собрания группы кружки, отделы, а также устраивать экскурсии и детские площадки, открывать библиотеки и читальни организовывать санатории и лечебную помощь. В молитвенных зданиях и помещениях могут храниться только книги, необходимые для отправления данного культа». Вне церковных стен деятельность духовенства ограничивалась посещением больных и умирающих, на все другое требовалось специальное разрешение от местного Совета.

Как пишет Д. Поспеловский, «по крайней мере теоретически, это законодательство содержало и некоторые уступки со стороны правительства. Впервые в СССР признается власть епископа над священниками, нарушение хода богослужения становится уголовным преступлением, наказуемым тюремным заключением сроком до шести месяцев».

8 апреля 1929 г. при Президиуме ВЦИК была создана специальная комиссия по вопросам культов (во главе с П. Г. Смидовичем). Соответствующие структуры появились и в большинстве регионов страны. С начала 1931 г. им была передана вся информация по религиозной проблематике, накопленная в предыдущий период в НКВД. Комиссии должны были согласовывать и координировать политику всех ведомств, так или иначе связанных с религиозно-церковными вопросами, вести статистический учет, регистрировать жалобы верующих на незаконные действия местных властей и т. д. (см. Крапивин).

В мае 1929 г. была изменена формулировка ст. 4. Конституции РСФСР. Из нее было изъято положение о свободе религиозной пропаганды (при сохранении «свободы религиозных исповеданий»).

Осенью 1929 г. Президиум ВЦИК запретил колокольный звон. Антиколокольная кампания 1929/30 гг. сопровождалась снятием и отправлением на переплавку колоколов. Власти намеревались использовать металл для изготовления мелкой монеты, но оказалось что СССР не обладала соответствующей технологией и значительная часть добытого в Москве металла пошла на изготовление барельефов на здании Библиотеки им. Ленина.

Эта мощная кампания ставила своей целью предупредить (сломить) возможное сопротивление со стороны сельского духовенства в период начавшейся коллективизации.